— Идем по направлению к месту, где мигал свет, — предложила я.

Так как ничего другого нам не оставалось, мы перевалились через высокую сеточную ограду, которой было почти не видно под многодневным слоем снега. Создавалось впечатление, что снег самостоятельно принял такое непривычное для него вертикальное положение, и, проваливаясь теперь уже по пояс в рыхлую снежную перину, мы потащились вслепую туда, где предположительно находились люди.

Наша жертва была вознаграждена несколько странным образом. Мы набрели на маленькое, всем известное дачное строение с вырезанным сердечком на входной двери. Сейчас оно явно не пользовалось спросом. Человеческих следов или тропинок возле него не было. Мы продолжили свой нелегкий путь, рассудив, что раз есть санузел, то должен быть и дом. В самом деле, когда я окончательно выбилась из сил и приготовилась безропотно встретить свой конец, мы одновременно увидели вблизи слабенький лучик света, выглядывающий из-под ставня на окне.

Славный отважный лучик. Он не побоялся пурги, которая не на шутку разыгралась вокруг нас, и выбрался наружу. До сего дня я как-то не подозревала за собой способности ликовать при виде совершенно обычных вещей, пусть даже появившихся на удивление кстати. А сейчас я с умилением смотрела на отблеск электрического света, который, должно быть, заливал собой просторную комнату. И мою душу переполняло чувство благодарности ко всем людям, причастным к изобретению электричества. Лейдена с его банкой я бы от души расцеловала, если бы довелось с ним встретиться, на что, впрочем, надежды было мало.

— Там должны быть люди, — твердым голосом заявила Наташа.

Люди там, конечно, должны быть, но какие люди? Вот вопрос похлеще гамлетовского. Если там живут простые порядочные люди, мы можем смело рассчитывать, учитывая наш замерзший и несчастный облик, на тепло, чашку горячего питья и пару советов. Если же в доме собралась шайка с их главарем, о котором мы знали понаслышке, то даже наш маскарад вкупе с плотно облепившим нас снегом не спасет от допроса, и, возможно, с пристрастием. При близком контакте с членами шайки наши личности будут опознаны ими в первые же мгновения. Нетрудно догадаться, какие действия последуют со стороны преступников. Сначала они расстроятся, что их штаб-квартира известна теперь посторонним, которых ничто не удерживает от визита в милицию и которых никто не приглашал, а затем на сцену выплывает пресловутый подвал, переоборудованный второпях под временную темницу, но с основательно толстыми и окованными железом дверями. Немного утешает то, что я там буду не одна, а в компании с Наташей. И мы сможем тихо переговариваться и ободрять друг друга до самого конца, если, конечно, палач не будет особенно усердствовать и у нас еще останется время на разговоры.

Противная дрожь пробежала по телу. Я отнесла ее на счет своего волнения, но, может быть, просто здорово замерзла. Стоя под окнами таинственного и не полностью видимого из-за снега, продолжавшего сыпать с неба, дома, мы шепотом провели совет по поводу положения, в котором оказались, и способах его разрешения.

— Предлагаю потихоньку заглянуть в окно. Соблюдая предельную осторожность при этом, естественно, — предложила я.

Других предложений ни от кого не последовало, и мы приступили к осуществлению задуманного. Наташа с моей помощью приволокла чурбан для колки дров, который стоял в пристройке у крыльца. Мы наткнулись на этот полусарайчик, еще когда совершали проход от санузла до жилого дома. В разыгравшейся к тому времени пурге было невозможно разглядеть ни сарайчика, ни чурбачка, но мы знали, где именно они находятся, что серьезно помогло в наших поисках. Ориентируясь по стенам дома и ближайшим деревьям, без плутаний в метели мы достигли своей цели и извлекли оттуда вожделенный чурбан. Теперь оставалось лишь утвердить его на земле так, чтобы он стоял и не заваливался в сторону от прикосновения к нему. И сделать это надлежало под одним из окон. Нам удалось и это, что было большой удачей.

После небольшого спора было решено, что лезть нужно мне, как предложившей этот способ. Я с трудом взобралась на колоду — она была скользкая и к тому же угрожающе качалась и кренилась подо мной — и отворила ставень. Затем очень медленно и осторожно приблизила свою голову к стеклу, которое было забрано витой и очень красивой, но все-таки решеткой.

В маленькой комнатке стоял белый шкаф с книгами в толстых золоченых переплетах и прямо против меня на стене висели два пейзажа. Один морской, а другой изображал сельскую местность в пору страды. Сельский пейзаж напоминал мне что-то, но копаться в воспоминаниях я не стала — времени не было. Так как в этой комнате не было никого живого, я лихо спрыгнула вниз и сообщила о результатах своего осмотра Наташе:

— В этой комнате никого. Только две картины, шкаф с книгами, диван и ковер на паркетном полу.

— Тогда переезжаем к следующему окну.

И мы перекатили чурбан ко второму окну, и я уже оперлась коленом на него, собираясь влезть, но поймала взгляд Наташи, и во мне заговорила совесть. Я отступила в сторону и широким жестом предложила лезть подруге. Немедленно просияв, она забралась к окну, заглянула в него и тут же поделилась со мной разочарованием:

— Здесь тоже никого.

— А как обстановка? — спросила я.

— Возле стены слева от меня огромный камин, облицованный розоватым камнем с прожилками, с чугунной решеткой. В середине комнаты ковер, возле камина старинное резное кресло вишневого дерева. В смысле, дерево вишневого цвета. Напротив окна — кушетка с многочисленными подушками на ней и небольшой письменный стол с обалденно красивым торшером в виде голого мальчика.

— А стены? — спросила я, хотя непонятно, для чего мне потребовалось это знать.

— Обшиты панелями.

— В прошлой комнате были оклеены светлыми обоями, — поделилась я информацией, которая вся в совокупности наводила на кое-какие мысли, а именно, что загородный дом, обставленный с таким размахом, — это подозрительно.

Мы решили соблюдать очередность по заглядыванию в окна, и в этот раз на чурбанчик опять забралась я. Мне повезло больше. Я всегда знала, что третий раз всегда удачный, а сейчас лишний раз убедилась в этом.

В большой комнате с двумя окнами царила атмосфера всеобщей озабоченности. Ее создавал крепыш с профессорскими очками на коротком носу. Он постоянно вскакивал со стула и, размахивая руками, словно они мешали ему, бегал вокруг стола, за которым с кислыми минами сидели четверо моих знакомых: Амелин, девица и двое мужиков. Видать, именно эти двое искали меня в кафе. Только теперь они присмирели и как будто стали даже меньше ростом. Всех присутствующих я постаралась рассмотреть внимательно, чтобы узнать их, если будет необходимость, при любом освещении и в любом месте. Единственное место, где я хотела бы их встретить, был зал суда, куда меня могли бы пригласить как свидетеля.