И все же он должен был признать, что ощущение прочной палубы под ногами значительно улучшило его самочувствие. Совокупное воздействие гравитации и лекарства, которое Коста принял, прежде чем подняться на борт, привело к тому, что, добравшись до люка каюты, он более или менее пришел в себя.

Вернее сказать — почти полностью, потому что впервые за несколько последних минут он смог отвлечься от состояния своего пищеварительного тракта и обратить внимание на качество воздуха в корабле.

Он замер у люка и глубоко втянул в себя воздух, ловя ускользающие воспоминания об этом запахе. Где он с ним сталкивался? Во время подготовки к экспедиции? В университете?

Внезапно его осенило. Сдвинув в сторону люк, он вошел в каюту и включил интерком.

— Ханан, — сказал он в микрофон.

— Слушаю, — отозвался Ханан. — Вам уже лучше?

— Спасибо, я в порядке, — произнес Коста. — Но о вашей вентиляционной системе этого не скажешь. По-моему, начинает барахлить один из фильтров газоочистки.

— Да, я тоже уловил запах, — проворчал Ханан. — Думаю, это третий фильтр — в последнее время он то и дело доставляет нам неприятности. Взгляну на него, как только мы пройдем через ускоритель.

— Быть может, я займусь им прямо сейчас? — предложил Коста. — Мне все равно нечего делать.

Он ожидал решительного отказа. Доброхоты никогда не принимают чужую помощь, хотя сами настойчиво навязывают ее окружающим. Однако…

— Разумеется, — сказал Ханан. — Инструменты в носовой мастерской. Включите дисплей в своей каюте, и я покажу вам ее расположение, а также схему вентиляции.

Схема оказалась не столь проста, как, по всей видимости, считал Ханан, но «Газель» была маленьким кораблем, и Косте потребовалось лишь несколько минут, чтобы найти инструменты и обнаружить неисправный фильтр. Сняв кожух, он заглянул внутрь.

Инструкторы настойчиво втолковывали Косте, что миры Эмпиреи провели в отрыве от технического прогресса Пакса более двух веков, и он вновь и вновь убеждался в этом, работая с оборудованием Института. Однако ему не составило труда разобраться в таком простом устройстве, как газовый фильтр.

Технические чудеса вроде стартовой тарелки — совсем другое дело.

По спине молодого человека разлился неприятный холодок. Стартовая тарелка. Эмпиреанская гиперпространственная сеть тоже могла поразить воображение, но у Косты было хотя бы смутное представление о том, как следует преобразовать уравнения теории ускорителя, чтобы на их основе построить сеть. Зато стартовая тарелка казалась настоящим волшебством.

Волшебством, о котором армейские наставники Косты не обмолвились даже словом. Волшебством, о котором ни Плеши, ни Телтхорст даже не подозревали.

С другой стороны, если забыть о теориях, сами ангелы тоже были чудом.

Ангелы…

Несколько долгих секунд Коста смотрел на гудящий фильтр, вернувшись мыслями в рубку к Ханану и его странной идее. Странной… и тем не менее, чем дольше Коста думал о ней, тем труднее было выбросить ее из головы.

Коста уловил ее суть. История никогда особенно его не интересовала, но он знал достаточно, чтобы понять, о каком процессе говорил Ханан — о процессе, который вновь и вновь происходил в мирах, колонизованных Паксом. Ханан был прав; человечество вырвалось в космос, но это нимало не способствовало расцвету культуры и установлению дружественных или хотя бы терпимых отношений между людьми. В сущности, чаще всего происходило обратное.

— Ждете, пока он сам отремонтируется?

Коста повернулся, и резкое движение в пониженном поле гравитации швырнуло его на палубу. Разумеется, это была Чандрис. Она стояла в трех метрах от него, небрежно прислонясь к проему люка.

— Вы испугали меня, — с упреком сказал Коста, цепляясь за кожух фильтра, чтобы восстановить равновесие. По крайней мере, он попытался говорить с упреком, но его слова прозвучали попросту нервно. — Я не знал, что вы здесь.

— И не должны были, — произнесла девушка. — Вы будете ремонтировать фильтр или нет?

Проглотив язвительный ответ, Коста открыл ящик с инструментами.

— Я вижу, вы обожаете незаметно подкрадываться к людям, — сказал он, принимаясь за работу.

— А вы обожаете таращиться внутрь механизмов, — парировала Чандрис.

— Я размышлял о том, что Ханан говорил об ангелах, — отозвался Коста. — Особенно о его утверждении, будто бы они содержат в себе чуждые жизненные формы. Неужели он действительно в это верит?

— Почему бы вам не спросить Ханана?

И это — в ответ на попытку проявить вежливость.

— Я сам справлюсь с фильтром, — проворчал Коста. — Вам нет нужды стоять у меня над душой. Разве что вы сомневаетесь, что я сделаю все как надо.

— Мне — и вдруг сомневаться в вас? — с неприкрытым сарказмом произнесла девушка. — Безбилетной воровке, объявленной в розыск, — и не доверять добропорядочному, высокообразованному гражданину, который стоял рядом и позволил ей ускользнуть от полиции? Что за нелепая мысль.

Коста собрал волю в кулак. Он знал, что Чандрис когда-нибудь непременно задаст этот вопрос.