К заявлению прилагались соответствующие справки из травмпункта. «Сотрясение мозга средней тяжести», «многочисленные ушибы лобно-теменной области головы» вполне объясняли потерю сознания.

Эдику вспомнилось: а ведь позавчера, на кухне, он очень хотел проверить у Наташи пульс! И лишь неожиданный стук по батарее пресек это поползновение. Вспомнилось и другое: когда он переносил тело «покойной» на рельсы, оно показалось подозрительно теплым. Кто же мешал проверить пульс на железнодорожном переезде? Для бывшего опера Угро это было непростительной промашкой…

– Что скажешь? – вполне доброжелательно спросил Коробейник; он явно наслаждался растерянностью собеседника.

– А что ты хочешь услышать? – просипел Голенков.

– Все.

– Постараюсь… – Эдуард Иванович никак не мог собраться с мыслями.

– Вот это уже другой разговор! – Достав из выдвижного ящика стола тонкую папочку, Юрий Васильевич извлек из нее пачку фотографий. – Наташа – это еще цветочки! Вот, взгляни…

– Что это?

– Оперативная фотосъемка. Нервы-то, надеюсь, у тебя крепкие?

Увиденное поразило Эдика даже больше, чем заява Наташи. Бегло просмотрев фотоснимки, он посерел и выпучился. Во рту сделалось солоно и гадко. В какой-то момент Голенкова даже начала колотить крупная лошадиная дрожь, и лишь огромным усилием воли бывший опер взял себя в руки.

Ментовский фотограф запечатлел два полуразложившихся трупа. Неестественно вздувшиеся тела лежали на глинистом берегу какого-то водоема. И хотя лица покойных были донельзя обезображены тленом, убийца сразу узнал Нгуена и Донга… Фотография металлической бочки (той самой, из золотоплавильной мастерской) не оставляла никаких сомнений: тайна убийства братьев Ван Хюэ перестала быть таковой.

– Погода теперь ясная и солнечная, целых три недели никаких атмосферных осадков, – тоном сотрудника Гидрометцентра комментировал начальник ГУВД. – Под воздействием тепла из трупов выделилось много газов. Эти газы и выбили крышку металлической бочки. Тела немедленно всплыли. На карьерах в районе Седнева всегда ошиваются детишки-рыбаки. Обнаружив покойных на поверхности водоема, юные натуралисты позвонили в милицию. После траленья дна мы обнаружили и бочку, и крышку. Короче, протокол осмотра и заключение экспертов будешь читать? Или и так все понятно?

В голове Эдика почему-то некстати завертелась стихотворная строка, памятная еще со школы: «Прибежали в избу дети, второпях зовут отца: тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!»

– А я-то здесь при чем? – сдавленно спросил он.

– Меня интересует, как узкоглазые попали в бочку, а бочка – в карьер.

– Я не разбираюсь во вьетнамских похоронных обрядах! – огрызнулся Голенков. – И вообще, узкоглазые, кажется, в свой Ханой собирались. И весь персонал ресторана это может подтвердить!

– Ой, только не надо! – поморщился Юрий Васильевич. – Мне уже все известно. Да, двадцать шестого мая, в понедельник, вьетнамцы действительно собирались лететь домой. Даже билеты купили. Но почему-то никуда не полетели, сдали билеты и остались в своем коттедже. В девять утра Нгуен и Донг вызвали такси и отправились в «Золотой дракон». Мы даже нашли таксиста, который подвозил их к воротам служебного входа к половине десятого. С тех пор их никто не видел. Никто. Охранник ресторана показал, что в это время ты находился на рабочем месте. Экспертиза обнаружила в багажнике твоего «Опеля» микроскопические следы краски – точно такой же, как и на металлической бочке из карьера. По нашим данным, убийство братьев Ван Хюэ произошло двадцать седьмого мая, где-то между девятью и десятью утра. Нгуен убит ударом какого-то тяжелого предмета в висок, у Донга – проникающее пулевое ранение в затылочной части.

Допрос, приняв разгон, пошел накатом. Эдуард Иванович окончательно взял себя в руки. Безвыходность ситуации способствовала моментальному прояснению мысли.

– В это время я действительно был в районе Седнева, – медленно произнес он. – В магазине секонд-хенда. И у меня есть свидетельница, которая может это подтвердить.

– Кто же?

– Ермошина Лидия Михайловна, временно не работающая, – протокольным голосом сообщил бывший оперативник.

– Базарная проститутка, через которую ты Жулика под «рупь тридцать один подписал»? – развеселился Коробейник. – Ну, это, конечно же, надежный свидетель… Ладно. Допустим, я тебе и поверил. А как ты вот это объяснишь?

Достав из кармана небольшой кругляк желтого металла, начальник ГУВД положил его перед собеседником. Едва взглянув на царский червонец 1915 года, задержанный понял: все кончено…

Матерый ментовский волк, опытный интриган и предусмотрительный боец Голенков с треском проигрывал самую главную партию своей жизни. Петля стянулась и распустилась сетью. Он был обложен со всех сторон.

– А как я должен это объснять? – спросил Эдик, лихорадочно прикидывая, каким образом червонец попал к Коробейнику и почему он связывает его с убийством братьев Ван Хюэ.