— Идите сюда, — приказал он двум слугам-мужчинам, которые шли позади него.

Идит возмущенно воскликнула:

— Убери этих мужчин отсюда! И сам убирайся тоже, безмозглый идиот. Неужели я не могу спокойно искупаться?

Эйрик оставил без внимания эти визгливые протесты и стал складывать всю одежду Идит в протянутые руки слуг — ее верхние одежды, нижние рубахи, белье, плащи — все, что только мог найти. Затем вручил им все из своего облачения и все простыни. Велев им сложить весь ворох в соседней комнате, он запер дверь и положил ключ в мешок, висевший на поясе.

— Ты совсем потерял свой чертов разум? — закричала Идит, когда они остались одни.

— Нет, — ответил Эйрик, придвигая низкий табурет к лохани. Положив подбородок на руки, а локти на колени, он уставился на жену, изо всех сил стараясь не замечать влажные локоны Идит, каскадом свисавшие через край лохани, и полукружья ее грудей, едва скрытые грязной водой. Наконец он объяснил: — Я просто хочу иметь уверенность, что ты не выберешься из этой комнаты, пока мы не придем к какому-нибудь соглашению, даже если на это уйдет неделя. Или больше.

— Неделя!

Идит нахмурилась, недоверчиво глядя на него. Он увидел, как недолгое замешательство перерастает в обиду, затем в ярость. И в этот миг Эйрик понял, что новые, замечательные отношения, о которых он мечтал, оказались уничтожены в зародыше.

— Не делай этого, Эйрик, — тихо взмолилась она, закрывая глаза, словно от внезапного приступа боли. — Я никогда не смогу простить тебе этого, а мне ужасно хочется… гармонии.

— Я должен, Идит. Ты вынуждаешь меня к этому, — заявил он, стараясь, чтобы она поняла. — С самого первого дня ты постоянно бросаешь мне вызов, как наедине, так и на глазах у моих людей. Твой маскарад стал одним из примеров этого. И то, что ты сегодня не подчинилась моему приказу, да к тому же принимала за меня решения, является лишь частью тех твоих поступков, которые я более не намерен терпеть.

Была еще одна причина, которую он не мог открыть Идит. Один из батраков подслушал, как этим утром Стивен из Грейвли хвастался о своем намерении похитить леди из Равеншира и держать ее заложницей в обмен на сына. Даже теперь кровь у Эйрика кипела, а кулаки невольно сжимались при мысли о тех неслыханных злодеяниях, которые Грейвли готовит для Идит, когда она попадет в его западню.

Эйрик не мог допустить, чтобы Стивен протянул свои нечестивые лапы к Идит, и в то же время знал, что упрямая жена никогда не согласится по доброй воле сидеть в стенах замка. Когда речь идет о ее собственной безопасности, она ведет себя слишком беспечно. Да, она пообещает соблюдать осторожность, но лишь только появится на свет где-нибудь ягненок, или начнут роиться пчелы, или она прослышит про то, что в Йорке можно выгодно продать какую-нибудь ерунду, она не задумываясь покинет надежные стены Равеншира, забыв про опасность.

— Ты слишком преувеличиваешь мое своеволие, — возразила она, прервав его размышления. Она продолжала лежать в остывшей воде, а ему хотелось объяснить ей, что своеволие входит в число ее прелестей. Ему хотелось вытащить ее из воды, обнять и продолжить то, чем они занимались в этот день на берегу ручья.

Но он не мог. Не теперь.

— Своеволие! Ты недооцениваешь свой норов, миледи. Если уж я должен остаться в Равеншире, мне нужно, чтобы меня уважали мои воины и остальные подданные.

— Но…

Эйрик протянул вперед руку, останавливая ее дальнейшие слова:

— В замке может быть только один господин. И им являюсь я, миледи.

Она устало посмотрела на него:

— Итак, я должна понести наказание за свое упрямство. Вот что значит эта тюрьма? — Она обвела рукой запертую комнату.

— Она будет тюрьмой лишь в том случае, если ты сама этого захочешь.

Она скептически подняла брови.

— Но что именно ты хочешь просить от меня?

— Подробности мы можем обсудить позже, — сказал он, протягивая ей полотенце. — Ты уже посинела от холода.

Она швырнула полотенце на пол.

— Говори сейчас. — Ее глаза блестели от ярости, она тяжело дышала, приоткрыв губы. Восхитительные губы.

Может, просто рассказать ей про Стивена и свои опасения за нее? Нет, решил он, это слишком опасно, слишком рискованно, пока у него не появится больше времени, чтобы обеспечить ее послушание. Он должен защитить ее любой ценой. Набравшись духу, он продолжал:

— Я буду принимать все решения, касающиеся Равеншира, — его защиты, ферм и полей, батраков и рабов. И тебе нет необходимости покидать стены крепости. Если ты захочешь мне что-то предложить по управлению хозяйством, я выслушаю тебя, разумеется, но окончательное решение останется за мной, как это и должно быть.

— А в твое отсутствие?

— Идит, ты слишком ревностно относишься к этому.

— А в твое отсутствие? — прозвучал ее ледяной голос.

Разговор проходил вовсе не так, как задумал его Эйрик. О, он не сомневался, что Идит станет протестовать против его условий, однако не ожидал, что будет ощущать себя таким виноватым.

— В мое отсутствие ты будешь советоваться с Вилфридом.

— Советоваться или подчиняться?

Эйрик почувствовал, что краснеет, и промолчал.

— А мои пчелы? Ты и их у меня отбираешь?