— Почему же очень?

— Я считаю вас Персеем женского рода, спасающим искусство от дракона гниения, старения, вандализма и так далее.

— Какая поэтичная фантазия! Вы удивляете меня.

— Я вовсе не такой уж обыватель, как вы думаете. А после того, как вы преподадите мне еще несколько уроков в галерее, я и вовсе стану эрудитом, вот увидите.

— Уверена, что вы не горите желанием приобретать знания, от которых вам нет никакой пользы.

— Но я всегда считал, что любые знания полезны.

— Если всего нельзя постичь, то стоит ли забивать голову тем, что не имеет практической пользы, — это будет лишь пустой тратой времени… в ущерб многому другому.

Он пожал плечами и улыбнулся. А я продолжала:

— Как же все-таки выяснить, кто стрелял в лесу?

— Вы считаете, это нужно?

— Конечно. А что, если это опять повторится?

— Ну что ж, возможно, тогда исход будет менее удачен… или более. В зависимости от того, как на это посмотреть.

— Я нахожу ваше отношение к происшествию очень странным. Как будто вам все равно, кто пытался убить вас!

— Но моя милая мадемуазель Лоусон, уже проведено не одно расследование, а установить, кому принадлежала пуля, не так-то просто, как вам кажется. Ружье имеется почти в каждом доме. В окрестных лесах водится много зайцев. Они так хороши, тушенные в горшочке!

— В таком случае, если кто-то действительно стрелял зайцев, то почему бы не прийти и не сказать об этом?

— Что вместо зайца убили мою лошадь?

— Хорошо, предположим, что кто-то стрелял, и пуля, попав в дерево, срикошетила и убила вашу лошадь. Знал ли тот человек с ружьем, что вы в лесу?

— Положим, что он… или она… об этом и не подозревали.

— Так, значит, вы склонны считать случившееся несчастным случаем?

— А почему бы и нет, поскольку это очень разумная версия.

— Это очень удобная версия, но я не думаю, что вы из тех, кто согласится с ней.

— Возможно, когда вы узнаете меня лучше, то измените свое мнение. — Граф улыбнулся. — Здесь так приятно. Если у вас нет других планов, может быть, останетесь со мной и мы немного поболтаем. Потом я отведу вас к пруду и вы полюбуетесь скульптурой. Это действительно маленький шедевр. У Персея на редкость решительное выражение лица. Он буквально преисполнен решимости одолеть чудовище. А теперь… давайте поговорим о картинах. Как идут дела? Вы просто чудо. Скоро вы закончите работу и наши полотна будут выглядеть так, будто только что вышли из-под кисти художника. Это просто невероятно, мадемуазель Лоусон.

Мы поговорили о картинах, а потом пошли смотреть скульптурную группу. Затем вместе отправились в замок.

Мы медленно шли по террасе. Когда приблизились к замку, я заметила в окне классной комнаты какое-то движение. Любопытно, кто следил за нами — Нуну или Женевьева?

Интерес к происшествию с графом внезапно угас — виноградникам грозила опасность. Виноградная лоза приближалась к пику своего летнего роста, когда появились признаки филлоксеры. Новость быстро распространилась и в городке, и в замке.

Я отправилась к мадам Бастид, чтобы узнать подробности. Пока мы пили кофе, она рассказала мне, какой вред может принести филлоксера. Если ее не остановить, весь урожай погибнет.

Жан-Пьер с отцом работали чуть ли не всю ночь. Виноградники надо было опрыскать мышьяковистокислым натрием, имея при этом в виду, что слишком большая доза раствора может нанести лозе вред, а слишком малая не даст нужного эффекта.

— Такова жизнь, — философски заключила мадам Бастид, пожимая плечами, и принялась еще раз рассказывать мне о том, когда виноградная тля уничтожила лозу во всей стране. — Прошли годы прежде, чем наши виноградари смогли вернуть себе былое благополучие, — вздохнула она. — И каждый год несет свои заботы — то филлоксера, то листовертка, то хрущ. Ах, Даллас, и кто только становится виноградарем?

— Но зато, когда урожай собран без потерь, какая это, должно быть, радость!

— Вы правы. — Глаза мадам Бастид засияли. — Видели бы вы нас тогда! Мы буквально сходили с ума от радости.

— Но если бы над вами не висела какая-либо напасть, вы бы не испытывали тогда такой радости.

— Это верно. В Гайяре нет прекраснее времени, чем сбор урожая, и, чтобы испытать наслаждение, надо сначала его выстрадать.

Я спросила, как дела у Габриэль.

— Она очень счастлива. И подумать только, что это был, оказывается, Жак.