– Меня тоже бесило, что ты имел такое важное место в моей жизни… что я готова была наплевать на всех. На себя в первую очередь. Губы Марии задрожали, она опустила голову: - Извини… извини, что снова мучают тебя своими переживаниями.

– Я не надеюсь, что ты когда-нибудь это забудешь, но верю, что однажды ты меня простишь.

… Самой несчастной из них всех была Люмис. Она ходила по коридорам и залам их замка, как призрак. Пожалуй, призрак, столкнувшийся с ней, сам бы шарахнулся. Её бело-чёрные волосы и глаза, чёрный и светлый, казались пуговицами на мордочке плюшевой игрушки. Она избегала всех, хотя все порывались ей помочь, чувствуя и свою вину в смерти Кати. Люмис очень тяжело перенесла гибель своей дочери, пожалуй, даже тяжелее, чем Джонатан - хотя он всегда искусно прятал свои чувства. Она постоянно ходила на могилу дочери, которую сделали в саду, и плакала. Ей хотелось умереть.

"Сначала я потеряла любовь, а потом дочь", - как-то с грустью призналась она Марии. После того, как Мария порвала с Джонатаном и снова начала встречаться с Дэвидом, они снова стали подругами. Зато теперь Люмис не могла видеть счастливую Стэллу. Почему-то женщина всегда обвиняла в измене не бывшего любовника, а других женщин, отнявших его у неё. По её мнению, конечно.

Но однажды странный парень Андрей, который постоянно казался незаметным, но в нужное время становился незаменимым, утешил её. Просто подошёл к ней в саду, когда Люмис сидела возле могилы, глядя в пустоту, взял за руку, потом на руки, - и унёс прочь от печального места. Худенький паренёк, наполовину японец, как считали все, истинно его происхождение было окутано тайной, унёс страждущую прямо к себе в спальню. И исцелил.

На самом деле он давно уже мечтал о ней.

… Снова сны, я вижу сны о чёрных магах. Они мне всё больше нравятся, меня влечёт их компания, их тусовка. Милый такой мирочек с ласковыми психами. Во сне я улыбаюсь… и думаю про своего вампира. Странно, иногда во сне мне чудиться совсем молоденькая, очень худая девушка с упрямо сжатыми губами, которая материться и дрожит от холода, так как она совершенно нагая… но продолжает куда-то идти, к своей неведомой цели. Я могу только испугаться… за её врагов. Воля, светящаяся в глазах девушки, напоминает непреклонную, внушающую ужас, самоуверенность фанатиков. Её глаза такие пустые… наполнены такой болью и силой, что хочется плакать. Они такие странные, эти глаза, оба карие, только один светлее другого.

Я знаю, она найдёт одежду, тепло и еду. Я знаю, она найдёт своего врага… Мне страшно. Кто её враг? Неужели… я? Её послала Виллина? А сама второй раз придти постеснялась, как жеманная красотка на балу - второй раз надеть одно и то же платье.

… - Ну всё, конец нам пришёл!
– возопила Лира де Кэль, вбегая ко мне без стука - по своей всегдашней привычке. Почему-то все мои друзья привыкают, что у меня никогда нет никакой личной жизни. Обидно в двадцать с небольшим обрести статус старой девы.

– Что случилось: ты забеременела?

Лира взглянула на меня с обиженным возмущением аристократки - никак не привыкнет к моим манерам.
– Нет, конечно же! С чего бы это мне беременеть? Я же не замужем!

Я решила промолчать о том, что не только я одна догадываюсь о её романе с полудемоном Дориатом Мейном. Хотя это тайна была - прозрачней только целлофановый кулёк.

– Так в чём тогда дело?
– спросила я. Я читала какую-то жутко неподъёмную - тяжелую - и почти такую же нечитабельную книжку по чёрной магии - нашему основному предмету. Учить заклинания было мучительно, как латынь.

– А ты разве не знаешь?!
– возопила она таким тоном, словно я могла вот-вот пропустить конец света.

– Ну… нет. А что я должна узнать?

– Завтра же Испытание! Глазки Лиры округлились от ужаса.

– Да ну?
– я зевнула - время было позднее.
– Слушай, я спать хочу, давай в темпе вальса.

Лира давно уже привыкла к моим поговоркам-оговоркам из моей прошлой жизни, точнее научились на них не реагировать.

– Испытание - это значит, что завтра у нас будет экзамен. Лира всхлипнула: - И наш учитель, вампир, завтра будет нас кусать. Ой, надеюсь, что не до смерти!

– Чего?! С чего бы это вдруг он нас покусает? Только не говори, что он свихнулся. Я всё равно не поверю, из всех нас он свихнётся последним.

– Да нет, это же экзамен такой будет. Его не Дайн придумал. Завтра нам дадут какое-то время…чтобы мы спрятались, и с помощью заклинаний попытались направить его на ложный путь. А потом он будет с нами сражаться… и покусает. Каждого. Это входит в наше обучение, такой своеобразный зачёт. Он будет оценивать, настолько сильно мы будем сопротивляться его вампирской магии. Ты что, зачётку свою не читала?

– Ещё не успела, - призналась я, с трудом вспоминая, куда я его закинула. Я всегда очень небрежно относилась к своим документам.

– Хорошо, что я тебя предупредила! А то получила бы двойку, когда Дайн обнаружил бы тебя в твоей собственной комнате. Так что с утра, в девять часов, ты просыпаешься и быстренько бежишь прятаться.

– А куда?
– резонно поинтересовалась я.

– Куда угодно. Только прятаться можно только по одиночке, - тяжело вздохнула Лира.
– Дориат уже начинает ревновать. Ему почему-то кажется, что Дайн всех девушек будет ещё и лапать! Ну, когда они будут в бессознательном состоянии.