Он оглянулся, и Фокс жестом велел ему следовать дальше, в кабинет.

В кабинете Фокс подождал, пока Редо пожмет плечами и сядет в кресло.

— Есть у нас к вам предложение, — сказал он. — Вы выйдете на балкон княжеского дворца и произнесете перед горожанами речь, в которой призовете их записаться в ополчение для защиты столицы.

— Я этого не сделаю, — сказал Редо. — Речь я произнесу, но взяться за оружие я им не порекомендую.

— Фалкон предупредил, что вы откажетесь.

— Я не отказываюсь. Я отказываюсь призывать ни в чем не повинных граждан к войне.

— Это одно и тоже. Хорошо. Теперь вы мне скажете, где именно вы прячете княжну.

— Какую княжну?

— Редо, у меня мало времени.

Редо невинно посмотрел Фоксу в глаза. Фокс перегнулся через стол и схватил его за рясу.

— Где княжна? Ее видели, она где-то здесь.

— Какая княжна? Шила?

— Да.

— Нет ее здесь. Я ее много лет не видел.

— Ложь во спасение, — заметил Фокс. Он отпустил Редо, сел в кресло, и кивнул охранникам.

Некоторое время Редо сосредоточенно, без особой жестокости, били. Редо молчал, только иногда крякал от ударов. Фокс поднял руку.

— Где Шила?

— Понятия не имею! — крикнул Редо, рассчитывая, возможно, что его услышат прихожане. — Я же сказал, я ее не видел очень давно!

Фокс кивнул. Охранники снова взялись за дело. Брызнула кровь, хрустнула кость, из горла вылетел хриплый крик.

— Стоп, — сказал Фокс.

Охранники остановились, тяжело дыша. С лиц их тек пот.

— Подождите меня здесь.

Когда-то в верхних помещениях проживали приезжие священники и дьяконы, не успевшие найти себе жилье. Теперь таковых не было. Вновь обредший, в силу событий, прихожан, новых дьяконов Храм обресть еще не успел.

Освещенное окно дормера, видное из проулка.

— Подождите меня здесь, — сказал Фокс, вставая. — Больше его пока не бейте.

Он вышел.

Прыгая через несколько ступенек сразу, Фокс взлетел на верхний уровень и открыл первую же дверь. Пусто. Вторую. Кладовая. Третья была заперта, и он выбил ее ударом ноги. Пусто. Четвертая. Пусто. Седьмая по счету дверь была заперта, и ногой ее выбить с первого раза не удалось. Она не казалась особенно прочной, посему можно было заключить, что она укреплена изнутри. Фокс припал ухом к двери. Ему показалось — нет, он не ослышался — что скрипнуло окно.

Крыша Храма расположена так, что на соседние крыши не прыгнешь.

Фокс побежал обратно к лестнице, скатился на предыдущий уровень, и ниже, и еще ниже. Бежать к главному входу было не с руки. Вместо этого он ввергнулся в боковую часовню, поднял одну из скамеек, и бросил ее в оконный витраж. Стекло зазвенело, падая на пол и на мостовую. Фокс выпрыгнул в окно и задрал голову. Никого. Он рванулся вдоль стены Храма, повернул за угол и снова поднял голову. Никого.

Услышав шаги, Шила насторожилась. Кто-то попытался открыть дверь. Она вскочила на ноги и кинулась к столу, на котором, на самом видном месте, помещался моток веревки, оставленный Брантом. Последовал удар в дверь ногой, но стальная подпорка и три добротных, мастерски прилаженных засова выдержали. Шила открыла окно и с веревкой в левой руке выбралась на крышу. Ни башмаков, ни куртки — только охотничьи штаны и белая рубашка. Волосы растрепаны, но это такой стиль.

Высота была впечатляющая. У Шилы закружилась голова, но она заставила себя на четвереньках перебраться по широкому карнизу за дормер, и по наклонной крыше поползла к шпилю. Известняковые лепестки на шпиле, названия которых Брант не помнил, не внушили ей доверия, но нечего было и думать обматывать веревку вокруг шпиля — слишком толстый он был у основания, слишком скользкая была крыша. Шила завязала веревку на лепестке тройным узлом и подергала ее. Веревка держалась. Что-то вспомнив, она тремя яростными движениями оторвала от рубашки кружевной воротник и, наложив его на веревку, схватилась и выпрямила ноги.

До карниза она съехала благополучно.

Где-то она читала, может в детстве, что при спуске и подъеме вдоль или по отвесным стенам следует стараться не смотреть вниз. Она и не смотрела. Только миновав карниз и повиснув над мостовой, до которой было футов эдак восемьдесят, она вспомнила, что Брант велел сначала посмотреть, нет ли там кого, внизу. Она посмотрела. Внизу никого не было, зато она сразу поняла, почему смотреть не следует. Она едва не закричала.

Поймав веревку босыми ногами, она попыталась сделать на ней полу-петлю, просунув между ступнями, и таким образом ослабить нагрузку на руки. Получилось. Получилось бы лучше, если бы ноги не были босые. Она начала медленно съезжать вниз. Рукам было больно, и кружевной воротник скоро вырвался и куда-то упал, но она съезжала. Она не знала, сколько футов оставалось до земли, когда она вдруг, не отпуская веревки, полетела вниз — развязался узел на лепестке. Она поняла, что сейчас либо будет больно, либо она умрет.

Ни того, ни другого не случилось. Ее поймали за талию и за подмышки, и упали вместе с ней, под нее, а затем перекатились вместе с ней набок. Она хотела уже было поблагодарить спасителя и испугаться, когда заметила, что отпускать ее не собираются. Спаситель встал и поднял ее на ноги рывком, взяв за предплечье и за волосы.

— Вот убилась бы к лешему, что с тобой потом делать? — спросил Фокс.

Брант сидел у расширенного лаза, отдыхая. Вдалеке раздавались неравномерные редкие удары лома, завернутого в материю. Потом лом вдруг загремел глухо и до Бранта донесся вскрик Нико, сопровожденный коротким ругательством. Нико вообще ругался редко, борясь за чистоту ниверийского языка.