Шрифт:
ЧИТАТЕЛЬ
Не должен быть очень несчастнымИ главное скрытным. О нет! —Чтоб быть современнику ясным,Весь настежь распахнут поэт.И рампа торчит под ногами,Все мертвенно, пусто, светло,Лайм-лайта позорное пламяЕго заклеймило чело.А каждый читатель как тайна,Как в землю закопанный клад,Пусть самый последний, случайный,Всю жизнь промолчавший подряд.Там все, что природа запрячет,Когда ей угодно, от нас.Там кто-то беспомощно плачетВ какой-то назначенный час.И сколько там сумрака ночи,И тени, и сколько прохлад,Там те незнакомые очиДо света со мной говорят,За что-то меня упрекаютИ в чем-то согласны со мной…Так исповедь льется немая,Беседы блаженнейший зной.Наш век на земле быстротеченИ тесен назначенный круг,А он неизменен и вечен —Поэта неведомый друг.23 июля 1959, Комарово НАСЛЕДНИЦА
От Царскосельских лип…ПушкинКазалось мне, что песня спетаСредь этих опустелых зал.О, кто бы мне тогда сказал,Что я наследую всё это:Фелицу, лебедя, мостыИ все китайские затеи,Дворца сквозные галереиИ липы дивной красоты.И даже собственную тень,Всю искаженную от страха,И покаянную рубаху,И замогильную сирень.20 ноября 1959, Ленинград * * *
В ту ночь мы сошли друг от друга с ума,Светила нам только зловещая тьма,Свое бормотали арыки,И Азией пахли гвоздики.И мы проходили сквозь город чужой,Сквозь дымную песнь и полуночный зной,Одни под созвездием Змея,Взглянуть друг на друга не смея.То мог быть Стамбул или даже Багдад,Но, увы! не Варшава, не Ленинград,И горькое это несходствоДушило, как воздух сиротства.И чудилось: рядом шагают века,И в бубен незримая била рука,И звуки, как тайные знаки,Пред нами кружились во мраке.Мы были с тобою в таинственной мгле,Как будто бы шли по ничейной земле,Но месяц алмазной фелукойВдруг выплыл над встречей-разлукой…И если вернется та ночь и к тебеВ твоей для меня непонятной судьбе,Ты знай, что приснилась кому-тоСвященная эта минута.1 декабря 1959, Красная Конница * * *
О, как меня любили ваши деды,Улыбчиво, и томно, и светло.Прощали мне и дольники и бредыИ киевское помело.Прощали мне (и то всего милее)Они друг друга…1960-е годыСМЕРТЬ ПОЭТА
Как птица, мне ответит эхо.Б. П.Умолк вчера неповторимый голос,И нас покинул собеседник рощ.Он превратился в жизнь дающий колосИли в тончайший, им воспетый дождь.И все цветы, что только есть на свете,Навстречу этой смерти расцвели.Но сразу стало тихо на планете,Носящей имя скромное… Земли.1 июня 1960, Москва. Боткинская больница * * *
Словно дочка слепого Эдипа,Муза к смерти провидца вела,А одна сумасшедшая липаВ этом траурном мае цвелаПрямо против окна, где когда-тоОн поведал мне, что перед нимВьется путь золотой и крылатый,Где он вышнею волей храним.11 июня 1960, Москва. Боткинская больница* * *
И в памяти черной, пошарив, найдешьДо самого локтя перчатки,И ночь Петербурга. И в сумраке ложТот запах и душный и сладкий.И ветер с залива. А там, между строк,Минуя и ахи и охи,Тебе улыбнется презрительно Блок —Трагический тенор эпохи.1960 * * *
А я говорю, вероятно, за многих:Юродивых, скорбных, немых и убогих,И силу свою мне они отдают,И помощи скорой и действенной ждут.30 марта 1961, Кр. Конница* * *
Так не зря мы вместе бедовали,Даже без надежды раз вздохнуть.Присягнули – проголосовалиИ спокойно продолжали путь.Не за то, что чистой я осталась,Словно перед Господом свеча,Вместе с вами я в ногах валяласьУ кровавой куклы палача.Нет! и не под чуждым небосводом,И не под защитой чуждых крылЯ была тогда с моим народом,Там, где мой народ, к несчастью, был.1961 ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ ОДА
Девятисотые годы
А в переулке забор дощатый…Н.Г.Настоящую одуНашептало… Постой,Царскосельскую одурьПрячу в ящик пустой,В роковую шкатулку,В кипарисный ларец,А тому переулкуНаступает конец.Здесь не Темник, не ШуяГород парков и зал,Но тебя опишу я,Как свой Витебск – Шагал.Тут ходили по струнке,Мчался рыжий рысак,Тут еще до чугункиБыл знатнейший кабак.Фонари на предметыЛили матовый свет,И придворной каретыПромелькнул силуэт.Так мне хочется, чтобыПоявиться моглиГолубые сугробыС Петербургом вдали.Здесь не древние клады,А дощатый забор,Интендантские складыИ извозчичий двор.Шепелявя неловкоИ с грехом пополам,Молодая чертовкаТам гадает гостям.Там солдатская шуткаЛьется, желчь не тая…Полосатая будкаИ махорки струя.Драли песнями глоткуИ клялись попадьей,Пили допоздна водку,Заедали кутьей.Ворон криком прославилЭтот призрачный мир…А на розвальнях правилВеликан-кирасир.3 августа 1961, КомаровоРОДНАЯ ЗЕМЛЯ
И в мире нет людей бесслезней,Надменнее и проще нас.1922В заветных ладанках не носим на груди,О ней стихи навзрыд не сочиняем,Наш горький сон она не бередит,Не кажется обетованным раем.Не делаем ее в душе своейПредметом купли и продажи,Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,О ней не вспоминаем даже.Да, для нас это грязь на калошах,Да, для нас это хруст на зубах.И мы мелем, и месим, и крошимТот ни в чем не замешанный прах.Но ложимся в нее и становимся ею,Оттого и зовем так свободно – своею.1 декабря 1961, Ленинград. Больница в Гавани