Шрифт:
– А по обществоведению?
– спрашивает Екатерина Ивановна.
– О чем вы беседовали последний раз с Софьей Федоровной по обществоведению?
– О пятилетке!
– кричат ребята.
– Вот и хорошо, - кивает головой Екатерина Ивановна.
– Мы с этого и начнем.
И откладывает в сторону учебники.
– Давайте поговорим о пятилетке. Шурук, начинай! А за тобой и остальные ребята - кто что знает.
Миронов откинулся на спинку скамьи и легко вздохнул. Значит, про Пилсудского разговора не будет. Видно, ничего он ей не сказал про фонарь. Да и стал бы он из-за одного фонаря шум поднимать!
Шурук встает с места и морщит лоб. Вспоминает, видно, что рассказывала про пятилетку Софья Федоровна.
– Пятилетка… Это значит надо выполнить… план. Построить заводы, фабрики, рудники.
Но тут Шурука перебили ребята.
– Колхозы! Совхозы!
– закричали со всех сторон.
– Паровозы!
– Машины!
– Электростанции!
– Дома для рабочих!
Про дома для рабочих сказал Соколов. А за ним и Миронов поднимает руку. Высоко поднимает, чтобы Екатерина Ивановна его поскорее заметила. Так и тянется к ней с поднятой рукой.
– Можно мне? Можно мне?
Наконец она повернулась к нему и кивнула головой. Тут он покраснел до самых ушей и сказал звонко:
– А еще строят новые социалистические города!
Миронов опускается на скамью. Больше ему сказать нечего. И другим ребятам тоже ничего больше в голову не приходит.
– Ну, хорошо, - проговорила Екатерина Ивановна.
– Ты сказал, Миронов, что у нас строят новые социалистические города. Какие же это новые города? Что ты знаешь о них?
Миронов неловко ворочается, как будто и новая скамья ему тесна.
– Я, - говорит, - не знаю… какие они… не видел, у нас тут поблизости их не строят.
– Ну, хорошо, совсем новых городов поблизости не строят, - говорит Екатерина Ивановна.
– Это верно, но может быть, и наш город заново строят.
– Не-ет, - отвечает Миронов, - он уже выстроен.
– А давно выстроен?
– спрашивает Екатерина Ивановна.
– Давно.
– До революции?
– При старом режиме!
– закричали ребята.
– Наш город старинный, Екатерина Ивановна.
– Ну, так расскажите, что это за город, что в нем интересного, - говорит Екатерина Ивановна.
– Я ведь не здешняя, ничего не знаю. Есть ли у вас хорошие, мощеные улицы?
– А как же, - говорит Миронов, - еще какая хорошая улица есть. Главный проспект. Он теперь весь вымощен от одного конца до другого. И панели есть.
– А еще, кроме Главного?
– Кроме Главного, - говорит Миронов, - есть еще хорошая улица - это та… где аптека…
– Ну, а ваша улица?
– спрашивает Екатерина Ивановна.
– Ваша улица тоже мощеная?
– Наша?
– Миронов даже засмеялся.
– Нет, наша не мощеная.
– Да он же на буграх живет, - говорит Былинка, - там с одной стороны канава, а с другой - обрыв. И грязно же там! Ногу не вытянешь!
– А ты сама где живешь?
– А я на Заречье. У нас там обрывов нет, зато все песок. Ой, как у нас вязко, Екатерина Ивановна! Только после дождика хорошо ходить.
– А дома у вас на Заречье хорошие?
– спрашивает Екатерина Ивановна.
– Дома у нас… - отвечает Былинка,- обыкновенные, маленькие, деревянные.
– А каменных домов нет в городе?
– Только на Главном проспекте, Екатерина Ивановна. Там, напротив церковного сада, есть один дом. Может, видели? Серый, большущий, с четырьмя балконами! Сорокинский дом.
– А почему его называют сорокинским?
– А это дом купца Сорокина.
– И еще есть у нас Мясниковский дом. Красный, за железной оградой.
– И еще есть платоновский дом!
– А еще дома директора свежего воздуха!
Это что за директор свежего воздуха?
– удивилась Екатерина Ивановна.
Тут почти все ребята подняли руки и, не ожидая своей очереди, начали рассказывать наперебой:
– Это бывший богач такой, Екатерина Ивановна!
– У него свои лесопилки были.
– А еще кирпичный завод был.
– И булочные тоже были.
– Постойте, - говорит Екатерина Ивановна.
– А почему его прозвали директором свежего воздуха?
– Потому что он теперь всегда на улице живет…
– Только он не простой нищий, Екатерина Ивановна. Он ни у кого не просит. А все только ходит и ходит.
– Ой, боюсь я его!
– сказала Былинка.
– Ну, хорошо, ребята, - говорит Екатерина Ивановна.
– А какие у вас самые хорошие старые дома в городе?
– Почта!
– кричит Шурук.
– Нет, собор!
– кричит Миронов.