Шрифт:
– Нет, тюрьма!
– говорит Былинка.
– А кто эти здания выстроил? Не знаете, ребята?
– Царь!
– кричат с задних парт.
– А вот я слышала, что не царь, а царица, - отвечает Екатерина Ивановна.
– Царица Екатерина Вторая. Я сама читала в архиве ее указ о том, чтобы построить в этом месте город и «заселить его сволочью». Так и написано было в указе.
– Вот так царица!
– удивилась Былинка.
– Какие слова пишет!
– В то время это слово не было ругательным, - сказала Екатерина Ивановна.
– Так называли тогда людей безродных, простой народ. Ну вот, построила царица этот город, и простоял он таким, как был при ней, до самой Революции. Только купцы да хозяева лесопильных заводов все новые и новые дома себе строили на Главной улице. А до других улиц им, конечно, дела не было. Бугры - так бугры. Пески - так пески. Только я думаю, в эту или в следующую пятилетку ни бугров, ни песков у вас не останется. Ведь вот новую электростанцию у вас уже построили.
– И пожарное депо!
– крикнул Миронов.
– И дома для рабочих. У одного дома тридцать восемь окон. Только стекла еще не вставлены!
– закричал Шурук.
– Видите, а вы говорите, что ваш город не строится, - сказала Екатерина Ивановна.
– А на самом деле на каждой улице есть что-нибудь новое. Вы только, видно, не все замечаете.
– На Заречье баня строится, - сказал Шурук.
– А у нас на Песках ларек открылся, - сказала Былинка.
– Клюквенный квас продают.
Ребята засмеялись.
– Чего же вы смеетесь?
– сказала Екатерина Ивановна.
– Клюквенный квас - это тоже дело важное. Особенно летом, в жару.
– А вот у нас на улице ничего еще нет, - сказал Миронов.
– На какой это улице?
– На Гражданской!
– А фонари?
– спросила Екатерина Ивановна.
– Фонари ты забыл?
Миронов вздрогнул и как-то нечаянно переглянулся с Соколовым.
– Фонарь у нас на Гражданской мальчишки разбили, - сказала Маня Карасева.
– Какие мальчишки?
– спросила Екатерина Ивановна.
– Да не знаем.
– Не знаете? А вот инвалид, который карандашами и тетрадками торгует, говорил мне, что это школьники из нашего класса разбили.
– Пилсудский, - сказал кто-то с задней парты шепотом.
В классе стало тихо.
А Екатерина Ивановна подошла к передней парте и, остановившись перед Кисселем, сказала:
– Ребята, мы должны это выяснить. До тех пор, пока мы не узнаем, кто разбил фонарь, не будет на этой улице другого фонаря. Так и останется улица в темноте.
– А почему так, Екатерина Ивановна?
– спросил Шурук.
– А как же иначе? Ведь если поставить сейчас другой фонарь, так его, может быть, завтра опять расколотят. Верно, ребята?
Ребята молчали.
– Как же теперь нам это выяснить?
– спросила Екатерина Ивановна.
– Надо вот что сделать, - сказала Былинка.
– Вызвать всех, кто живет на Гражданской, и каждого спросить: он разбил или не он? На Гражданской у нас живут Киссель, Карасева…
Киссель заерзал на месте. А Карасева покраснела до ушей.
– Не била я фонарей, - плаксиво закричала она, - не надо меня вызывать!…
– Погоди, Карасева, - сказала Екатерина Ивановна, - вызывать я никого не стану. Ребята, которые разбили фонарь на Гражданской, должны завтра же сами сознаться. А сейчас мы с вами будем продолжать урок…
VII
В коридоре гремит звонок на перемену, и Екатерина Ивановна уходит из класса. Ребята с шумом поднимаются с мест. Сразу становится слышно, что в комнате тридцать шесть человек.
– Знаете что! Ведь эти фонарщики могут вылететь из школы, - говорит Шурук.
– Вот сознаются если, тогда, может быть, и не вылетят, - перебивает его Былинка.
– Все равно вылетят!
– галдят ребята.
– Так этого дела не оставят! Может, их еще в милицию поведут!
– Непременно поведут, и родителей заставят штраф платить!
Толкаясь на ходу, ребята валят толпой в коридор. Миронов выходит последним.
Былинка сейчас же подбегает к нему, хлопает всей ладонью по спине и говорит:
– Петя! Давай в пятнашки! Ты пятна!
И бежит от него со всех ног, раскатываясь, как на коньках, по гладкому полу.
Но Миронов не гонится за ней.
Он стоит у окна. Будто кого-то ждет.
И в самом деле, он ждет Соколова. Толстый Соколов лватает его за рукав, и они вместе идут в маленький узенький коридор в конце большого коридора. Здесь кладовые и рабочие комнаты. Все двери закрыты наглухо. Дневной вет пробивается сюда только через верхние стекла дверей.
– Не видел он нас тогда - факт!
– шепчет Соколов.
– И дураки мы будем, если сознаемся!
– Киссель не выдал бы, - говорит Миронов.