Блье я вручила посланному, если еще что либо потребно такое, что мн возможно, то безъ околичностей прикажи врной твоей

Анн Гове.

Во вторникъ въ вечеру.

Какъ могу возблагодарить тебя, любезная моя Гове, за то участіе, которое ты принимаешь еще въ жребіи злосчастной двицы, коей поступокъ подалъ случай къ толикому поношенію! Я думаю, по истинн, что сіе разсужденіе столько же приводитъ меня въ уныніе, какъ и самое зло.

Скажи мн… но я ужасаюсь знать оное, скажи мн однако, моя любезная, какіе были первые знаки удивленія твоей матушки.

Съ великою нетерпливостію желаю я узнать то, что говорятъ теперь о мн наши молодыя подруги, которыя можетъ быть никогда боле моими не будутъ.

Он ни чего не могутъ сказать хуже, какъ то, что я теб сама о себ говорю. Я буду себя обвинять, не сомнвайся въ томъ; я буду себя осуждать на каждой строк, и во всемъ, гд токмо буду имть причину себя укорять. Естьли изъясняемое мною теб извстіе въ состояніи хотя нсколько уменшить мой проступокъ; [ибо сіе есть единое требованіе такой несчастной, которая не можетъ даже и предъ собственными своими глазами извинить себя] то знаю, чего могу ожидать отъ твоей дружбы: но я не надюсь того получить отъ любви прочихъ, въ такое время, въ которое не сомнваюсь, чтобъ вс не почитали меня хулы достойною, и чтобъ вс т, которые знаютъ Клариссу Гарловъ, не осуждали ея поступка.

Отнесши на условленное мсто написанное къ теб письмо, и взявъ обратно то, которое составляло часть моихъ безпокойствій, я возвратилась въ бесдку, и тамъ старалась, сколь спокойное мое состояніе мн позволяло, привесть себ на память различныя обстоятельства разговора моего съ тетушкою. Сравнивая оныя съ нкоторыми мстами письма двицы Гервей, начала я ласкаться, что среда не столь для меня была опасна, какъ я думала; и вотъ какъ я разсуждала сама съ собою.

,,Среда не могла быть совершенно назначена днемъ моего злосчастія, хотя въ намреніи, дабы привести меня въ страхъ, желаютъ, чтобъ я такъ о томъ думала. Договоръ не подписанъ; меня еще не принуждали его прочесть или выслушать. Я могу и отказаться отъ подписанія онаго, не смотря на вс затрудненія, кои въ томъ предвижу, хотя бы и самъ отецъ мн его представилъ. Въ прочемъ мой отецъ и мать не желаютъ ли, когда примутъ намреніе поступать со мною насильственнымъ образомъ, ухать къ дяд моему Антонину, дабы избжать печали слышать мои вопли и жалобы? однако они должны быть въ среду въ собраніи; и какую бы причину ужаса не могла я находить въ мысли одной, чтобъ показаться всмъ моимъ друзьямъ; то сего можетъ быть я желала бы съ великимъ удовольствіемъ, поелику мой братъ и сестра почитаютъ, что я столь великую имю довренность во всей фамиліи, что они взирали на мое отдаленіе за необходимой успхъ ихъ намреній.

,,Я также не должна сомнваться, чтобъ мои прозьбы и слезы, какъ я ласкаюсь, не тронули нкоторыхъ изъ моихъ родственниковъ въ мою пользу, и когда я предстану предъ нихъ съ моимъ братомъ; то изъясню съ такою силою злобные его умыслы, что не отмнно ослаблю его власть.

,,А потомъ въ самыхъ опасныхъ положеніяхъ, когда я буду укорять священника, какъ и ршилась, то онъ не осмлится продолжать свое священнодйствіе. Господинъ Сольмсъ не осмлится также принять принужденную руку, которая всегда будетъ отвергать его. Наконецъ я могу привесть къ сему и малйшія сомннія совсти, и придать силу предшествующимъ обязательствамъ; ибо я, какъ ты то увидишъ, любезная моя, въ одномъ изъ писемъ у тебя находящихся, подала Г. Ловеласу причину надяться, что естьли онъ не подастъ мн ни какой причины къ жалоб или оскорбленію; то никогда не буду принадлежать другому человку, кром его, естьли и онъ не будетъ имть обязательства съ другою женщиною. Сей поступокъ казался мн необходимымъ, дабы удержать тотъ гнвъ, которой онъ почиталъ справедливымъ противъ моего брата и дяди. И такъ я напомню, или оставлю на разсужденіе мои сомнительства разумному священнику Левину: и конечно вся природа перемнится, естьли моя матушка и тетка, по крайней мр, не тронутся столь сильными причинами,,.

Приводя себ на память вдругъ вс сіи причины совсти и бодрости, я благодарила сама себя, что отвергнула намреніе хать съ г. Ловеласомъ.

Я теб сказала, любезная моя, что я нимало не пощажу себя въ моемъ повствованіи, и не для чего инаго остановилась я при сей подробности какъ для того, чтобъ оная служила къ моему осужденію. Сіе доказательство заключено противъ меня тмъ съ большею силою, что все то, что двица Гервей мн ни писала по свидтельству Бетти и моей сестры, щитала я за знакъ, что имютъ намреніе симъ средствомъ привесть меня въ какое ни есть отчаянное намреніе, какъ врнйшее средство лишить меня милости моего отца и дядьевъ. Я прошу у Бога прощенія, естьли столь худо думаю о брат и сестр; но естьли сія догадка справедлива, то истинно и то, что они разставили мн самыя коварныя сти, въ кои я по нещастію упала. Ето для нихъ, естьли они въ томъ виноваты, будетъ сугубою причиною торжества о погибели такой сестры, которая ни какого имъ не сдлала и не желала зла.

Разсужденія мои не могли уменьшить страха, въ разсужденіи среды, не умножа опасенія моего въ разсужденіи свиданія. Тогда оно было нетокмо ближайшимъ, но и величайшимъ моимъ нещастіемъ, величайшимъ по истинн потому, что оно было ближайшимъ; ибо въ смущеніи, въ коемъ я находилась, весьма мало думала я о произшествіи мн угрожающемъ. А какъ г. Ловеласъ не получилъ отъ меня письма, то я думала, что безъ сомннія съ нимъ должна буду спорить; по стоявъ твердо противъ почтительной власти, когда она, какъ мн казалось оскорбляла права правосудія и разсудка, я надюсь на мои силы при слабйшемъ опыт, наипаче когда имю причину негодовать на нерадніе его въ разсужденіи письма.

Единая минута иногда ршитъ нашу судьбу. Естьлибъ я имла еще хотя съ два часа времени, для продолженія такихъ моихъ размышленій, и разпространенія ихъ по симъ новымъ свденіямъ… то можетъ быть ршилась бы я съ нимъ видться. Какъ я безразсудна! какая была мн нужда обнадживать его, что естьли должно мн будетъ перемнить мысли; то я могу изустно изъяснить ему причины онаго? увы! любезная моя, склонность угождать всмъ весьма опасна: стараяся удовлетворять другихъ, надлежитъ часто забывать самихъ себя.

Услыша звонъ колокольчика, которымъ созывали служителей къ обду, Бетти пришла принять мои приказанія, повторяя мн, что ей посл обда будетъ недосужно, и что она надется, что я до толь не выду изъ саду, пока не получу позволенія возвратиться въ мой покой. Я различнымъ образомъ ее спрашивала о каскад, которой недавно былъ переправленъ; и оказала нкое желаніе его посмотрть, въ томъ намреніи, [какую хитрость употребила я, чтобъ обмануть саму себя, какъ и произшествіе то оправдаетъ!] чтобъ она по возвращеніи своемъ искала меня въ сей части сада, которая находится въ великомъ разстояніи отъ той, въ коей она меня оставила.