Изтощеніе моихъ чувствованій, принудило меня оставить перо.

И такъ ты говоришь, что испытала по довренности гжи. Нортонъ, мою мать. Что сдлано, того неперемнишь. Однако я бы желала, что въ столь важномъ пункт, ты ничего не предпринимала не посовтовавшись со мною. Прости меня, любезная моя; но та благородная и великодушная дружба, коею ты меня обнадживаешь съ толь чрезвычайною пылкостію и въ толь обязательныхъ словахъ, причиняетъ мн толика же страху, какъ и удивленія по своей горячности.

Возвратимся къ тому мннію, въ коемъ ты находишься, по чему я не могу обойтись, чтобъ не предаться ему? и хотя бы онъ на то согласился или нтъ; то собственная моя честь не позволяетъ мн его оставить. И такъ должно, что нибудь предпринять въ столь отчаянномъ состояніи.

Сего утра онъ весьма рано вышелъ, приказавши мн сказать что онъ не придетъ къ обду, естьли не удостою его чести вмст съ нимъ обдать. Я въ томъ извинилась. Сей человкъ, коего гнвъ для меня теперь столь важенъ, не былъ доволенъ моимъ отвтомъ.

А какъ онъ ожидаетъ столь же врно, какъ и я, что сего дня получу онъ тебя письмы; то и думаю что его отсудствіе не будетъ продолжительно. И конечно по возвращеніи своемъ, онъ приметъ видъ важной, привлекательной, и естьли ты хочешь, видъ властительный. А я, не должна ли тогда принять на себя вида покорнаго, преданнаго, и стараться, съ изъявленіемъ уважанія, вкрасться въ его милость, просить у него прощенія, естьли не словами, то по крайней мр потупленіемъ глазъ, что не справедливо содержала его въ такой отъ себя отдаленности? Я безъ сомннія должна сіе сдлать. Но должно сперва испытать, пристала ли мн сія роля. Ты часто насмхалась излишней моей кротости. И такъ! должно стараться быть еще кротчайшею. Не сіе ли твое мнніе…? О любезная моя!

Но я хочу ссть, положить руки на крестъ, ршиться на все; ибо я слышу что онъ уже идетъ… или побгу я къ нему на встрчу, и скажу ему свою рчь въ тхъ самыхъ выраженіяхъ, которыя ты мн предписала.

Онъ пришедъ приказалъ просить у меня позволенія со мною видться. Доркаса сказала, что вс его движенія изъявляли нетерпливость. Но мн невозможно, такъ, мн невозможно съ нимъ говорить.

Въ понедльникъ въ вечеру.

Отъ чтенія твоего письма, и печальныхъ моихъ разсужденій не могла я его принять по надлежащему. Прежде всего спросилъ онъ Доркасу, не получала ли я какого письма въ его отсудствіе. Она ему отвчала, что я получила, что я не преставала съ того времени плакать, и что я еще ничего не ла.

Онъ тотъ часъ приказалъ ей ко мн войти, и просить у меня съ новыми усиліями позволенія меня видть. Я отвчала, что я не весьма здорова, что завтра по утру я съ нимъ увижусь, когда бы ему угодно ни было.

Не оказала ли я симъ своей покорности? не кажется ли оно и теб таковою, любезная моя? Однако оное не приняли за покорность. Доркаса мн сказала, что онъ съ великою досадою потеръ себя по лицу, и что прохаживаяся по залу, отъ вспыльчивости проворчалъ нсколько словъ.

Спустя съ полчаса, онъ прислалъ ко мн сію двицу, приказавши ей просить меня, какъ можно допустить его со мною отужинать, общаясь не говорить ни о чемъ кром того, что мн самой заблагоразсудится. И такъ я была бы свободна, какъ ты видишь оказать ему сіе почтеніе, но я просила его меня извинить. Какъ ты думаешь, любезная моя? глаза мои наполнились слезами. Я почувствовала великую слабость. Мн было невозможно, содержа его нсколько дней во отдаленности, вдругъ войти съ нимъ, съ обыкновенною вольностію, въ разговоръ, къ коему я принуждена была совершеннымъ оставленіемъ моихъ друзей, и по твоему совту.

Онъ мн тотчасъ приказалъ сказать, узнавши что я еще не ла, что онъ покорится моимъ приказаніямъ, естьли я согласна скушать съ нимъ цыпленка. Вотъ сколь онъ милостивъ, даже и въ гнв. Не удивляешься ли ты тому? Я ему общала то чего онъ желалъ. Вотъ уже и приготовленіе къ покорности. Я дйствительно почту себя весьма щастливою, естьли найду его завтра въ разположеніи меня простить.

Я сама себя ненавижу. Но я не хочу быть обижаемою. Нтъ, я не хочу быть таковою, что бы отъ того не случилось.

Во вторникъ 16 Маія.

Кажется, что мы же несколько примирились; но сіе произошло чрезъ нкую бурю. Я должна изъяснить теб подробно сіе произшествіе.

Въ шесть часовъ утра я ожидала его въ столовой зал. Я легла спать, находясь въ весьма худомъ состояніи, да и встала не весьма здорова: но я не ране семи часовъ отперла свои двери; тогда Доркаса пришедши предложила мн съ нимъ свидться. Я сошла въ низъ.

Онъ подошедъ ко мн взялъ меня за руку, когда я ввошла въ залъ: Я не ране двухъ часовъ легъ въ постелю, сударыня, однако во всю ночь не могъ сомкнуть глазъ. Ради Бога, не мучьте меня такъ, какъ вы то длали во всю недлю. Онъ остановился. Я молчала. Тогда, продолжалъ онъ: я думалъ что вашъ гнвъ за столь малое любопытство не могъ быть чрезвычаенъ, и что онъ самъ собою пройдетъ. Но когда вы мн объявили, что онъ продолжится до того изъясненія, котораго вы ожидаете отъ новыхъ открытій, коихъ слдствія могутъ меня лишить васъ навсегда; то какъ же могу я снести одну мысль, что учинилъ столь слабое впечатлніе въ вашемъ сердц, не смотря на соединеніе нашихъ выгодъ?