Кажется мн, какъ и весь свтъ видитъ, что Г. Сольмсъ довольно тсный иметъ разумъ, безъ всякой способности. Онъ столько же глупъ въ своемъ обхожденіи, какъ и въ вид; скупость его самая гнуснйшая. Среди безчисленнаго богатства не наслаждается онъ ничмъ; и не больше изливая свое сердце, нимало нечувствителенъ къ нещастіямъ другаго. Собственная его сестра не бдственную ли провождаетъ жизнь, которую бы онъ могъ учинить пріятне съ малйшею частію своего достатка? съ какою холодностію онъ сноситъ, что согбенный старостію дядя, братъ его матери обязанъ чужимъ бднымъ своимъ пропитаніемъ, которое онъ получаетъ отъ нкоторыхъ честныхъ фамилій. Вы знаете, милостивый государь, мой откровенной, вольной и обходительный нравъ, какая будетъ моя жизнь въ толь тсномъ круг, ограниченномъ единственно корыстолюбіемъ, изъ предловъ которого такова економія никогда бы не позволила мн выходить.

Такой мужъ какъ онъ, способенъ къ любви! и въ самомъ дл къ наслдству моего дда, которое состоитъ, какъ онъ многимъ сказывалъ, въ столь выгодномъ для него узд, что можетъ умножить въ двое знатную часть его имнія. Представленіе такого пріобртенія чрезъ союзъ, который бы нсколько его возвысилъ изъ низкости, заставляетъ его думать, что онъ способенъ къ любви, и даже увряетъ, что оную чуствуетъ; но ето ничто иное есть, какъ подчиненная любовь. Богатство всегда останется первою его страстію, для которой единственно отъ другаго сребролюбца оставлено ему то, коимъ онъ теперь владетъ. Такимъ то образомъ принуждаютъ меня отказаться отъ всякой честной склонности, дабы имть равныя съ нимъ мысли, и влачить нещастливйшую въ свт жизнь! Простите меня, милостивый государь, за сіи жестокія выраженія. Если иногда мало щадятъ тхъ особъ, къ коимъ чувствуютъ отвращеніе, когда видятъ ихъ награжденными такою милостію, коей они недостойны; то я извинительне всякой другой въ толь угнтающемъ нещастіи, которое не всегда позволяетъ мн наблюдать выборъ въ своихъ словахъ.

Когдажъ сіе описаніе поразительно, то довольно мн его представлять въ такихъ краскахъ, дабы показать, что я его довольно примтила. Чтожъ касается до испытанія, то хотя бы онъ въ десять кратъ былъ лучше, нежели какъ я его воображала, чему однакожъ не поврю: то и тогда бы столько же непріятнымъ казался предъ моими глазами, нежели кто нибудь другой. Итакъ, я васъ заклинаю, милостивый государь, быть ходатаемъ вашей племянницы, дабы ее избавишь отъ нещастія, ужасающаго ее боле самой смерти.

Дядья мои много могутъ получать отъ моего родителя, если примутъ участіе въ моихъ пользахъ. Будьте уврены, милостивый государь, что не упорство мною управляетъ, но отвращеніе, коего не можно мн побдить. Чувствуя важность моего къ отцу повиновенія, помышляла я сама съ собою и подвергала всякимъ искушеніемъ свое сердце; но оно противоборствуетъ моимъ усиліямъ. Оно меня упрекаетъ, что я его приношу на жертву такому человку, которой глазамъ моимъ несносенъ, и которой зная чрезмрное мое отвращеніе, не былъ бы склоненъ къ толь ненавистному гоненію, еслибы имлъ чувствованія честнаго человка.

Уважьте и не опровергайте моихъ причинъ. Вы удобно ихъ утвердите своею силою, и я бы смло могла надяться всего. Еслиже вы не одобрите моего письма; то нещастіе мое усугубится. Однако справедливость обязываетъ меня писать къ вамъ съ такою вольностію, дабы уврить Г. Сольмса, на что онъ можетъ уповать. Простите меня, что столь долгое оправданіе могло вамъ нанесть досаду. Да произведетъ оно нкоторое впечатлніе надъ вашею душею и сердцемъ. Я вамъ за сіе вчно останусь обязанною.

Кл. Гарловъ.

Любезная моя племянница Клари! Ты бы лучше длала, если бы ни къ кому изъ насъ не писала. Что касается до меня особенно, то я совтую теб никогда не разсуждать со мною о такомъ предмт, о которомъ ты пишешь.

,,Тотъ, кто первый защищаетъ свое дло, говоритъ мудрецъ, кажется справедливымъ, но его сосдъ потомъ изслдываетъ оное.,, Я буду здсь твоимъ сосдомъ, и изслдую до самой глубины твое сердце, если сіе письмо есть изображеніе твоей искренности. Однако предвижу, что такое предпріятіе важно, потому что хитрость твоя въ писаніи довольно извстна. Но поелику нужно защитить отцовскую власть, пользу, честь и щастіе фамиліи, то весьма бы было удивительно, если бы не могли опровергнуть вс остроумныя доказательства, коими бунтующее дитя хочетъ утвердить свое упорство. Ты видишь, что я нахожу нкоторое препятствіе назвать тебя двицею Клари Гарловъ.

Вопервыхъ не признаешься ли ты, что предпочитаешь такого человка, коего мы вс ненавидимъ, и которой довольно наноситъ намъ безчестія? Потому, какъ ты изображаешь честнаго человка? Я удивляюсь, что ты толь дерзновенно говоришь о такомъ человк, къ коему мы вс имемъ почтеніе. Но сему я полагаю туже самую причину.

Какъ ты начинаешь свое письмо! поелику я одобрялъ теб Г. Сольмса, какъ своего друга, то ты тмъ хуже съ нимъ поступала. Вотъ истинной смыслъ остроумныхъ твоихъ разсужденій, двица: я не столько глупъ чтобъ его не понялъ. Итакъ, извстный волокита долженъ быть предпочтенъ такому человку, которой любитъ деньги? Позволь сказать, племянница, что ето не прилично такой нжной особ, какою тебя всегда почитали. Кого боле несправедливымъ почитаешь ты, того ли кто мотаетъ, или того, кто бережетъ? Одинъ стережетъ свои деньги, другой разточаетъ чужое имніе. Но твой любимецъ есть человкъ безпорочный.

Полъ вашъ кажется мн весьма чуденъ. Самая нжнйшая изъ женщинъ предпочитаетъ разпутнаго, воло… Я думаю, что благопристойность не позволяетъ повторять сіе подлое имя. Хотя оно оскорбительно, однако тотъ, коему приписывается, нравится и получаетъ преимущество. Я бы не остался до сего времени холостымъ, если бы не примтилъ противорчія во всхъ такихъ женщинахъ, какъ ты. Какое названіе развратность даетъ вещамъ? Разумный человкъ, которой старается быть справедливымъ предъ очами свта, почитается сребролюбцемъ; вмсто того, подлый развратникъ пріобртаетъ себ имя пріятнаго и обходительнаго человка.

Я смло спорю, что Ловеласъ никогда бы не оказывалъ теб столько уваженія безъ двухъ причинъ. Какія же они? Его досада на насъ и независимое твое имніе. Желательно бы было, что бы твой ддъ въ своемъ завщаніи не уполномочилъ тебя такою властію. Но онъ ни какъ не думалъ, чтобы любезная его внука употребила оную противъ желанія всхъ своихъ родственниковъ.

Чего можетъ надяться Г. Сольмсъ если ты имешь предубжденное сердце? Конечно, любезная моя племянница, ты такъ говорить. Но не можетъ ли онъ чего нибудь надяться отъ согласія твоихъ родителей и насъ? совсмъ ни чего кажется мн. Подлинно ето весьма замысловато. Однако я думаю, что съ такою почтительною двицею, какою мы тебя всегда почитали. Больше бы ни чего быть не надлежало. Мы зная прежнее твое къ намъ повиновеніе, простирались дале. Теперь нтъ ни какого средства; ибо мы не хотимъ подвергнуть себя посмянію вмст съ нашимъ другомъ Г. Сольмсомъ. Вотъ все то, что я теб долженъ сказать.