Сам то он, Окрошка тоже, наверняка, на работу ходить не собирался.

Но Сидоров сразу его огорчил.

–  В поиск я буду ходить, как и ходил. Я - здоровый мужик, и сам себя прокормить в состоянии. В нашей жизни бомжевой преференций ни для кого по определению быть не может. Уразумел?

–  Чегой-то? Каких таких перфораций?

–  А таких! Руководство нашим сообществом я буду осуществлять во внерабочее время. На общественных началах, так сказать. И ты губу не раскатывай. Завтра кем наряжаешься - беженцем или воином-интернационалистом?

Окрошка надулся как мыльный пузырь, даже радужные пятна на щеках и лбу появились, и ушел. Но через полчаса поскребся в дверь приемной, лично установив этим некую субординацию, и когда Сидоров разрешил ему войти, сказал:

–  Ты, Ляксеич, мужик мудрый. Все правильно рассудил.
– Окрошка был тертым калачом и понимал - с начальством надо не конфликтовать, не дуться на него, а хвалить и всячески потакать, тогда все путем будет.

–  Молодец, что понял, - отозвался Сидоров, осматривающий буржуйку, подарок бомжей.
– Так кем ты завтра рядишься?

–  Афганцем. Народ наш что-то беженцев не очень…

Сидоров улыбнулся:

–  Ладно, афганец иди, отдыхай.

–  А ты, Ляксеич все ж не забывай, кто тебя сюда привел, - не удержался Окрошка.

–  Не забуду, - пообещал Сидоров.

…Именно он, Окрошка, привел Сидорова на завод в мае две тысячи первого года.

Он тогда в роли глухонемого инвалида собирал деньги с пассажиров пригородного поезда. А тут настоящие глухонемые, люди ущербные, а потому злые и в силу одинакового изъяна организованные. Выкинули

Окрошку из электрички, как щенка, хорошо еще, что на остановке, могли бы и на полном ходу. А остановка была - Шугаевка.

Окрошка огляделся и, заметив вдали оттаявшие дачные участки, решил, раз уж он тут оказался, проинспектировать их на предмет потенциальной добычи. Успешно просочившись на территорию садоводческого общества мимо сторожки, почему-то не облаянный собаками, Окрошка поскакал на костылях подальше от опасного места.

На одном из участков он увидел бородатого длинноволосого человека в бушлате и резиновых сапогах, что-то рвущего в огороде. С виду - бомж, но бледный. Бомжи, они и зимой загорелые, а к весне и вообще - черные, как негры. Грязь приобретению подобного оттенка тоже способствует.

–  Э, мужик!
– позвал Окрошка.
– Ты там что, весенние подснежники собираешь?

Мужик поднял голову, и Окрошка поразился выражению его глаз. Они были серые, но казались белыми - выцветшими и какими-то неживыми. А лицо у мужика было худое и бледное, как у выходца с того света.

Окрошка даже вздрогнул и незаметно перекрестил свой впалый живот. А мужик вдруг улыбнулся, но как-то грустно.

–  А подснежники только весенними и бывают, - сказал он.
– Летом они не растут.

–  Да ну?
– иронически произнес Окрошка.

–  Ну да, - в тон ему ответил мужик с неживыми глазами.
– Заходи.

Перед калиткой стоишь.

–  А это твоя дача?

–  Моя. Заходи, не бойся.

–  А чего мне бояться, я человек вольный. Захочу, и без твоего приглашения зайду.
– И зашел.

–  Ты бомж?
– спросил мужик, когда Окрошка подошел к нему.

–  Это ты почему так решил?

–  Сам же сказал - вольный человек. Да и воняет от тебя.

–  Воняет, не нюхай, - обиделся Окрошка, но тут же забыл про обиду.

–  Так ты лук тут собираешь?

Мужик пожал плечами.

–  А я не знаю, что это, - сказал он.
– Вышел в огород, смотрю - травка какая-то из земли пробивается.

–  Это лук, - тоном специалиста сказал Окрошка.
– Солнышко пригрело, он и попер из земли. Видать осенью луковицы не все выкопали, в земле оставили. Вот он и прет. Весна, все к солнцу тянется.
– Окрошка задрал голову вверх и подставив щетинистые щеки лучам солнца, улыбнулся.
– Весна! Тепло, как летом. Солнышко пригревает. Эх, окрошечки бы сейчас! К твоему луку огурчик бы, яичко, сметанку, колбаски бы… А давай окрошку сделаем? Чегой-то я есть захотел.

Мужик усмехнулся:

–  У меня кроме лука к окрошке нет ничего.

–  Совсем ничего?

Мужик отрицательно покачал головой.

–  А чем ты питаешься?
– поинтересовался Окрошка.

–  Со вчерашнего дня ничем. Продукты были, но за зиму все съел.

Вчера последнюю перловку сварил. А сегодня вот, - мужик указал на пробивающиеся из земли тоненькие зеленые перышки лука, более похожие на молодую осоку, - только это.

–  Небогато живешь, - констатировал Окрошка.
– Ты что, здесь зиму перезимовал?