Шрифт:
Сидоров.
– В гостинице? Где взрыв был?
– Да.
– Ты переживаешь?
– Хороший был мужик. Хотел Пархому за жену отомстить. Теперь…, -
Гоша вдруг замолчал.
– Гоша?
– голос у Нади был обеспокоенным.
– Але, Гоша! Что ты молчишь? Ты что задумал? Не смей! Не ввязывайся в это дело! Слышишь меня? Гоша?
– Ну, что ты? Я и не думал даже…
– Не ври. Я же тебя знаю. Ввяжешься - всем плохо будет. Не только тебе. Обо мне подумай. О нашем…маленьком…
– О ком? О каком маленьком?
– не понял Гоша.
– О том, который будет.
– Ты что…? Ты…? Ты просто так говоришь, гипотетически? Или…?
– Или. Но я пока не уверена, что я… Не хотела тебе говорить, хотела сначала убедиться…, чтобы на сто процентов…
– Наденька! Родная! Да ты… Я не знаю что сказать! Надюша…
– Ты не радуйся раньше времени. Может, опять ничего.
– А ты сумки тяжелые таскаешь! С ума сошла! Чтобы с сегодняшнего дня ничего тяжелей стакана…молока не поднимала. Ясно?
– Слушаюсь, товарищ майор! Ты скоро домой?
Мысль о поисках Альфреда улетучилась из головы майора.
– Уже лечу! Целую тебя!
Мотовило положил трубку и снова взглянул на пакетики, сиротливо лежащие на столе. Потом перевел взгляд на корзину для мусора, стоящую между столом и сейфом, подумал и, открыв сейф, положил вещдоки на нижнюю полку. Когда он уже полностью одетый был готов выйти из кабинета, противно и настойчиво зазвонил телефон. Гоша поморщился, как от зубной боли решив, что это звонит Смоленцев или какая-то другая сволочь. Посмотрев на часы (десятый час утра) и поборов в себе желание плюнуть на все и не снимать трубку, Гоша вернулся к столу.
И правильно сделал. Звонил Эдик Мому.
– Алло! Гоша, я не стал тебе домой звонить, уверен был, что ты на службе.
– Честно сказать, собрался уже уходить.
– А что так? Раскрыл преступление? Молодец! Лихо. Со спокойной совестью теперь можешь идти домой. Придешь сейчас домой к любимой жене, ванну примешь, чашечку чаю выпьешь. Или кофе. А может водочки?
Завидую. А я только на работу пришел. У меня еще все дела впереди, сплошная…грыга и рутина. Но ничего не поделаешь. Надо! Несмотря на праздничный день и огромное желание выпить с тобой водочки. Или коньячка. В честь праздника.
'Грыга'! Это их условный сигнал. Если 'грыга', то Эдик желает сообщить ему нечто важное и не для посторонних ушей. Значит, Гоше надо перезвонить Эдику на мобильный. Не со служебного и не с домашнего. Береженого бог бережет.
– Так давай вечером посидим, - предложил Мотовило.
– Втроем - ты, я и Наденька моя. Разбирайся со своей грыгой, - Гоша подтвердил, что условный сигнал он принял и обязательно перезвонит, - и давай ко мне. Ты парень не женатый, стало быть, свободный, как ветер. А моя
Наденька свет Петровна с малой родины гостинец привезла. Из Холмов.
Тесть кабанчика заколол к ноябрьским. Коньячок под свеженинку идет - любо-дорого. Ну, как?
– Я обдумаю твое предложение. До связи.
– До связи.
Второй сеанс связи состоялся через пару минут. Гоша только отъехал от управления и остановился у первого таксофона.
– Але! Что там у тебя за грыга?
– Всем грыгам грыга. Ты говорил, что труп, который мы вывезли от гостиницы…, ну…, что этот человек мог бы стать твоим другом.
– Говорил, - мрачно ответил Гоша, хоть Эдик и не спрашивал, а просто напоминал ему его же слова.
– Так вот - тебе и ему такая возможность представилась.
– Не понял.
– Труп этот вовсе и не труп.
– Что?
– Он жив и совершенно неплохо себя ощущает.
– Что?
– заорал в трубку Гоша и от неожиданности ее выронил. Потом долго пытался поймать раскачивающуюся на металлическом шланге у самого тротуара трубку, наконец, поймал:
– Эй, Эдик! Повтори, что ты сейчас сказал!
– Я думал, что ты в обморок упал. Долго молчал.
– У меня трубка из руки выскользнула…Ты что, серьезно насчет
Сидорова?
– Так у него Сидоров фамилия? Живым твой Сидоров оказался.
– Но как же…? Ты же сам смерть констатировал?
– Констатировал. А он взял и ожил. Бывает такое. Видно не все еще дела на этой грешной земле человек сделал. Видать держит его что-то на ней. Или кто-то.
– Ты прав, есть у него здесь дела.
– Кому-то задолжал?
– Скорее ему задолжали… И где он сейчас? В морге?