— Видишь, учительница сама написала: явиться обязательно!

— Меня хвалить будут, — вздохнул Вася. — Вы должны быть.

— За что тебя хвалить? — подозрительно спросила мама.

— За примерное поведение. Светлана Ивановна сказала, чтоб вы обязательно пришли.

— Я не могу. У меня как раз смена. Пойдешь ты! — приказала мама папе.

— Ну, пойду, — без особого энтузиазма произнес папа. И тут же добавил: — А чего ходить, если он такой примерный?

— Может, вас в родительский комитет изберут, — сказал Вася. — Не всем же везет с детьми.

Как и следовало ожидать, Вася получил от мамы подзатыльник. От подзатыльника вдруг всем стало весело. И они поняли, как им хорошо втроем и как они все трое любят друг друга.

И в этот самый момент пришел дядя Коля. И ему тоже все были рады. Бывают такие счастливые часы, когда кажется: жизнь не проста, не умна, не глупа, а такая, какая есть. И ничего другого не остается, как ей радоваться.

Но после прихода дяди Коли эта радость быстро кончилась.

У дяди Коли в этот день был совсем другой взгляд на жизнь. Он был возмущен непродуманными вырубками леса в стране, расточительством по отношению к древесине. Из-за этих переживаний он даже не обратил внимания на Васькин синяк.

— Про озон мы уже слышали, — сказала мама (настроение у нее испортилось). — Но почему именно сегодня ты так озабочен лесом? Что, его вчера не вырубали?

Но дядя Коля маму не слышал. Они уже говорили с папой про лес, пахоту, нечерноземье и преступную мелиорацию.

— Нельзя осушать болота, — доказывал дядя Коля. — Болота — молодость мира. Об этом сказал Михайлюк! Я ему верю.

— Ну, пошло-поехало! — сказала мама. — Еще и болота, и какой-то Михайлюк! — Тут она вспомнила про Ваську и закричала: — А ну, иди делай уроки!

Но Вася не спешил.

— А как зовут Сталина? — вдруг спросил он (вдруг для них, а для Васи — не вдруг. Он все вспоминал, как зовут Сталина, и не мог вспомнить).

— Иосиф Виссарионович, — сказал папа. — А зачем тебе?

— Вот ведь, — покачал головой дядя Коля. — Уже не знают, как зовут Сталина.

— А тебе надо, чтоб он знал? — спросила мама. Когда она сердилась, ноздри у нее всегда напрягались, как будто она хотела вдохнуть как можно больше воздуха.

— Мне надо? — дядя Коля возмущенно встал. — Я — противник насилия! — он произнес это так твердо и убежденно, как будто после этих слов ничего другого не оставалось, как подняться на эшафот.

— Уж эти мне кухонные политики! И ты туда же! — и мама вытолкала Васю взашей.

Вася не сопротивлялся. Во-первых, ему нужно было выучить уроки, во-вторых, — подумать о жизни.

Домашнее задание он сделал быстро, и на размышление о жизни у него осталось довольно много времени. Можно было ложиться спать, но при этом не спать, а думать.

Именно так и произошло. Дядя Коля ушел, в доме стало тихо. Родители угомонились.

Вася лежал в темной комнате под одеялом и смотрел в потолок.

О чем думал Вася? И вообще, о чем может думать человек в двенадцать или почти в двенадцать лет?

Вначале Вася думал о Ромке Кузакове, о его подлом характере. И, конечно, о Яне Истоминой. О ней он даже не знал, что и подумать.

Но все эти мысли были второстепенными. Ну, не совсем второстепенные, но не самые главные.

А самое главное было непонятным, далеким. Сталин, 1937 год, Лидия Петровна…

Конечно, про Сталина и раньше Вася кое-что слышал. Папа с дядей Колей иногда его на кухне за что-то ругали. Да и в кино его показывали.

Но в общем-то Сталин совершенно Васю не интересовал. Да и всегда ему больше нравились разбойники, чем цари. Вот Робин Гуд, например.

После многосерийного телевизионного фильма они сделали стрелы и луки. Васю, конечно, Робин Гудом не избрали, хотя из самодельного лука он стрелял лучше всех. А вот не избрали и всё. Чего-то в нем недоставало, чтоб Робин Гудом быть. Видимо, блеска в глазах. Ведут какого-то негодяя на виселицу, и у тебя глаза блестят. А если опустил голову — что за атаман? Вася бы, конечно, опустил голову, если даже негодяй…

Чтоб быть разбойником, да еще атаманом, тоже надо особые качества иметь.

— Почему вы никогда не играете в Пугачева или Стеньку Разина? — спросил как-то папа. — Дался вам Робин Гуд! Иностранный герой!

— Я же не Робин Гуд, — сказал в ответ Вася.

— А кто ты? Арап Петра Великого?

— А почему он должен быть кем-то? — не выдержала мама. — Уж кто есть, тот и есть. Васька Кочкин — вот и всё.

— А кто такой Васька Кочкин? (Как известно, на папу иногда «находило».)

— Твой сын!