Умница Ла-Комбалета не плохо разбиралась в латыни и поэтому перво-наперво она занялась сортировкой свитков. Что-то будет находится в библиотеке кардинала, что-то попадет в хранилище Сорбонны.

С документами она просидела достаточно много. Несколько аккуратных горок в которые они были складированы так и остались неразобранными, когда Мари-Мадлен решила перейти к осмотру статуй, ибо голова уже кружилась от латыни.

Статуи были небольшие и старательно спрятанные от глаз под мешковиной. Сейчас слуги сняли с них их укрытие и пучками перьев счищали с них мелкий мусор прилипший к поверхности. Чтобы нежные пальчики прелестной племянницы касались чистой поверхности.

Шесть из привезенных статуй были бюстами каких-то, очевидно, очень важных военноначальников. Седьмая статуя была полноростовая и представляла из себя тщательно выполненную женскую фигуру.

Статуя не соответствовала римским канонам того времени, т.е. одеяние дамы никак нельзя было назвать римским. Грубо высеченные складки одежды представляли собой бесформленный балахон. Скульптор особенно не старался высекая одежду. Зато все свое умение он потратил на отточку лица и кистей рук. Лицо было нежным лицом молодой женщины 18-20 лет. Черты были строгими и правильными. Глаза статуи были закрыты, а губы крепко сжаты. Полуспадающий капюшон открывал волосы заплетенные в косу. Прическу стягивал обруч. Выразительны были и сложенные домиком, на уровне подбородка, тонкие пальцы, с короткими ногтями.

–  Наверное это какая-нибудь святая, - подумала Мари-Мадлен, - а может быть даже Дева Мария! И ее вполне можно поставить в дядюшкину молельню, так как статуя явно молиться, пусть же она настраивает его на благочестивые мысли.

Мадам де Комбале отдала распоряжение хорошенько очистить статую и спустить в молельню кардинала. А сама с робким вздохом снова взялась за свитки.

Коллекции кардинала пополнялись уже в течении 11 лет. Первые приобретения Ришелье начал делать в 1626 году.

К созданию Галереи великих людей во Дворце кардинала, портретов коронованных особ и принцев в Лимуре и других замках, скульптур, которых больше всего насчитывалось в замке Ришелье, и к написанию собственных многочисленных портретов кардинал привлекал не только художников и скульпторов с уже установившейся репутацией (Рубенса, Вертело, Бернини), но и молодых людей с признаками таланта - таковыми были Шампань, Лаир, Лебрен. Великий премьер был первым во Франции коллекционером произведений искусства в массовом масштабе. В основном, это были пейзажи и картины на библейские сюжеты.

Кроме того, среди произведений искусства коллекции кардинала насчитывалось более 400 фарфоровых изделий стоимостью 1732 ливра, 2 хрустальных изделия стоимостью 5 тыс. ливров, различные предметы быта (одна из трех кроватей Ришелье стоила 45 тыс. ливров и была впоследствии передана шведской королеве Кристине), дюжина гобеленов стоимостью от 3,5 до 32 тыс. ливров. Кардинал располагал и большим количеством серебра и драгоценностей. 54 дюжины серебряных и позолоченных блюд были оценены в 237 тыс. ливров, церковное серебро - в 10 тыс. Драгоценности, перечисленные в описи Дворца, стоили только 58 тыс. ливров. По сделанному в 1636 году завещанию коллекция Ришелье могла составить гарантийный фонд государственных займов.

Уставшая мадам де Комбале направлялась в свои комнаты Рюэльского дворца. В это время из спальни кардинала вышел врач Ситуа вместе с хирургом. Испугавшись за здоровье своего родственника Мари-Мадлен решилась заглянуть в его спальню и лично спросить о самочувствии.

Кардинал сидел в кресле и довольно резво поднялся при появлении племянницы в комнате.

–  Моё дорогое сокровище! Ла-комбалетта! Вы решили остаться ночевать в Рюэле?
– ласково спросил он приблизившуюся женщину.

–  Да, дорогой мой дядюшка!
– мило ответила та.
– я подзадержалась с этим английский грузом и решила переночевать тут, что бы утром закончить составлять опись свитков.

–  Прелестно! Там есть что-то интересное?
– поинтересовался Ришелье.

–  О, да. Много для меня непонятного, но есть и интересные документы. Что-то типа летописи о событиях тех лет. Да и статуи любопытны. Я бы хотела, чтобы завтра перед отъездом Ваша Светлость заглянула бы в молельню! Там для вас небольшой сюрприз.

–  Сюрприз в молельне?
– кардинал насмешливо хмыкнул, - Что ж, дорогая племянница, загляну туда непременно…

Ранним утром Ришелье решительным шагом направился в молельню, несмотря на то, что ему в случае нездоровья было разрешено утреннюю мессу справлять в спальне. Здоровье сегодня милостливо позволяло ему прогуляться в нижние покои, где и находилась пресловутая молельня.

Представляла она из себя небольшую комнату с высоким потолком, большим распятием на стене и несколькими статуями святых, расположенных в глубоких нишах. Ниш было больше, чем статуй, так как кардинал очень придирчиво относился к выбору святых покровителей.

Быстро оглядев молельню премьер-министр увидел, что одна из ниш закрыта шторкой, значит сюрприз находился там. Он усмехнулся и отодвинул портьеру. Перед его взором предстало каменное изваяние женщины. С каким-то нарастающим волнением в груди Ришелье пристально разглядывал статую. Что-то сразу начало смущать его, но он не мог понять что именно. Грубо высеченный балахон раздражал его, как-будто что-то другое должно было составлять одежду этой дамы. Странно сведенные пальцы навели его на мысль, что возможно статую ваяли в период раннего христианства. Да и не было изображено канонического пылающего вечной мукой сердца. Смущала и коса видневшаяся из-под каменного капюшона. А лицо… Чуть нахмуренные широкие брови, круглые детские щеки… И глубоко посаженные, но большого разреза глаза. Глаза, которые у статуи были закрыты…