– Ну, хлопцы, а хлопцы!- взывал старик в холщовых штанах и сыромятных постолах. В руках его уже была большая бутылка и стакан.

Летчики, посмеиваясь, неловко переминались с ноги на ногу и поглядывали на командира полка.

В обстановке удивительного радушия и сердечности мы отдыхали несколько недель.

Летчики, чтобы хоть чем-то отплатить за радушный прием, отдавали жителям все лишнее: куртки, брюки, гимнастерки. Я, например, подарил своему хозяину добротные ботинки на толстой подошве.

– Им же сносу не будет!- радовался он, пряча подарок. – Вековечная вещь!

Вечером в полк привозили кинопередвижку, и тогда все жители со своими скамеечками устремлялись на лужайку, где на двух шестах техники проворно натягивали две сшитые вместе простыни. До сего времени жители и понятия не имели о кино. Единственным их развлечением служили губные гармошки да песни, прекрасные протяжные песни. Кинопередвижка скоро крепко вошла в сельский обиход.

В Бессарабию к нам в полк приехал гость – отец Ивана Корниенко. Пользуясь затишьем, летчики шумно отпраздновали это событие. Иван даже покатал отца на самолете.

– Кататься, оно хорошо,- заключил после полета старик.- А вот как вы воюете там?

И он, с сомнением покачивая головой, долго глядел в голубое бездонное небо.

Так проходили у нас дни в перерыве между боями.

Вскоре, однако, стала ощутима подготовка к большим боям. Готовилась знаменитая Ясско-Кишиневская операция. Немцы прекрасно понимали, что из Бессарабии открывается путь на Балканы, и стягивали сюда самые боеспособные части. Так стало известно, что на наш участок прибыли летчики из остатков некогда знаменитого воздушного флота Геринга.

– Ну, не первый раз видимся,- говорили ребята, вспоминая бои на Курской дуге.- Старые знакомые.

Рассказывали также, что на наш участок в скором времени перебросят истребительные части из воздушного прикрытия Берлина. Но и это известие ничуть не удивило ребят.

– Тоже бывали встречи,- сказал Николай Шутт.- Да и вообще – кого мы только у них не видели? Может, сам Геринг сядет в самолет?

– Его сейчас в кабину не всунешь!- рассмеялся Корниенко.- Он раза в три тебя потолще будет.

– Значит, в него уж не промахнешься!- смеялся Николай.

Но если Геринг решил ослабить оборону самого Берлина, да еще в такое время, когда участились налеты союзников на Германию, значит – немцы придают предстоящей операции первостепенное значение и бои ожидаются упорные.

Шел предпоследний год войны.

Эту нахальную «семерку» ребята приметили совсем недавно. Казалось, она безрассудно лезла в самую гущу боя, но там чувствовала себя как рыба в воде: атаковала всегда скрытно и неожиданно, никому из ребят еще не удалось поймать ее в прицел. Сразу было видно, что летал на ней опытный летчик. Фюзеляж «семерки» украшал громадный червовый туз.

В моей эскадрилье от «семерки» пострадал Володя Бабкин, хороший пилот, награжденный тремя орденами Красного Знамени. В горячке боя он ее не заметил. Она спикировала на него откуда-то сверху и подбила пушечной очередью. Сам Володя был ранен, но успел выброситься на парашюте.

Бой в тот раз был недолгий, мы скоро вернулись на аэродром.

– Нашли Володю?- спросил я первым делом.

– Ушла машина.

Нас беспокоила судьба выпрыгнувшего из горящей машины товарища.

Сбитого летчика отыскали в конце дня. Володя был ранен и, пока его искали, потерял много крови. Его привезли на аэродром без сознания и тут же отправили в госпиталь.

На следующий день я поехал проведать товарища. Летчики собрали передачу.

– Пусть поправляется скорей,- наказывали они, провожая меня.- А то, глядишь, и война кончится.

В госпитале мне выдали халат, я долго шел по длинному коридору, отыскивая палату. Наконец нашел. Володя был еще очень слаб. Он чуть не заплакал, увидев меня.

– Ведь такое зло берет, товарищ капитан! Откуда только ее черт вынес, эту «семерку»? Слышу только- р-раз!- и горю.

Я, как мог, успокаивал товарища:

– Ничего, Володя, «семерка» от нас не уйдет. Попадется как-нибудь. Рассчитаемся и за тебя. Тут вот товарищи собрали: ты ешь, поправляйся скорей.- Я выложил на тумбочку гостинцы летчиков.

Но Володя не мог ни о чем другом думать: только о злосчастной «семерке».

– Не упустите,- наказывал он.- И следите за ней знаете как! Очень коварная тварь. Из засады, можно сказать, бьет.

– Лежи, лежи. Поправляйся.

Рассчитаться за Володю нам удалось очень скоро.

К тому времени господство нашей авиации в воздухе было полным, и мы, несмотря на то, что против нас дрались немецкие асы, иногда позволяли себе появляться над вражеским аэродромом вчетвером или впятером – Телегин, Дунаев, Шутт, Корниенко, все Герои Советского Союза.- Бросаем вызов: «Выходи драться. На взлете бить не будем». Как правило, немцы предпочитали отсиживаться в укрытиях. Вражеская служба наблюдения еще заранее предупреждала своих летчиков: «Ахтунг, ахтунг! В воздухе…»- и далее шло перечисление наших фамилий. Немцы тоже приметили наши машины.