Решение командира полка было таким: пользуясь облачностью, рассыпаться и вести бой каждый в одиночку, без ведомых. Летчики все опытные, каждый может постоять за себя.

Выясняется, однако, что такого же плана придерживаются и немецкие летчики. При сближении с нами «фоккеры» рассыпали строй, и теперь каждому предстоит выбрать себе соперника. Для нас задача усложняется лишь тем, что предстоит постоянно наблюдать, все ли «фоккеры» «заняты», не увязался ли кто за «петляковыми».

Первым завязал бой Телегин. Он отбил одну машину в сторону и погнался за ней. Вражеский летчик привычным маневром пытался ускользнуть в облака, но Телегин прицепился к нему намертво. Оба самолета скрылись.

Через минуту из облака вывалился настоящий факел – «фоккер» грохнулся на землю.

Первая удача как бы задала тон всему поединку. Командир полка, как всегда, показывал пример.

Бой еще не разгорелся в полную силу, только завязывались отдельные схватки. Сцепившиеся пары чертили небо по самым замысловатым кривым. Стрельба слышалась изредка: у противника хватало опыта открывать огонь только с верной дистанции.

В то, что произошло дальше, трудно было поверить. Никто и не видел, как все случилось. Из облака, откуда только что вывалился пылающий «фоккер», вдруг показался еще один горящий самолет. Будто что-то подтолкнуло меня в сердце – я сразу узнал машину командира полка. Самолет обреченно летел на землю. Видимо, в облаках Телегин не заметил подкравшегося врага и получил неожиданную очередь. Я тотчас же спикировал следом за горящей машиной командира полка. Была слабенькая надежда, что сам Федор жив и выбросится на парашюте. Но все напрасно…

Коротенький бой, всего минута, снова схватка – и какая потеря… Бой этот так и не разгорелся в полную силу, словно немцы только затем и вылетели, чтобы сбить командирскую машину.

Пользуясь разбросанной облачностью, «фоккеры» рассыпались по небу, попрятались, ушли от боя.

Плохо помню, как мы довели задание до конца. «Петляковы», сбросив бомбовой груз, взяли курс на базу. Мы шли, как полагается, над ними, но в наших наушниках траурная тишина. Похоже было, что мы возвращаемся с похорон. Да, собственно, так оно и было. Мы лишились своего боевого командира, своего товарища…

Излишне говорить о той горечи, которую испытывали не только летчики нашего полка, но и других соединений, близко знавшие Федора Телегина. А нас с Федором связывала фронтовая дружба, крепче которой, как это знают только однополчане, нет ничего на свете.

На следующий день меня вызвал на военный совет командир штурмового корпуса генерал Рязанов. Я прибыл рано утром. В штабе уже все были на ногах. Меня без задержки провели к генералу.

– Товарищ генерал, капитан Луганский прибыл по вызову!

Командир корпуса внимательно посмотрел мне в глаза. Мне показалось, что он хочет расспросить о подробностях гибели Телегина. Они знали друг друга очень давно, воевали бок о бок. Я не сомневался, что генерал очень переживал неожиданную утрату.

– Вот так…- грустно произнес генерал, опустил голову и с минуту посидел молча, барабаня пальцами по столу.

– Полк примете вы!- сказал наконец он, и это прозвучало как приказ. Я не был готов к такому разговору, я вообще не ожидал такого поворота и стал решительно отказываться, ссылаясь на молодость, на неопытность (мне и в самом деле казалось немыслимым заменить Федора Телегина). Однако генерал оборвал меня и повторил приказ снова, В армии, а тем более на фронте, в боевой обстановке, спорить не принято, и я, вытягиваясь, вскинул руку к пилотке.

Итак, на плечи мои легли обязанности командира полка. Помимо хлопот, связанных со сложным хозяйством, каким является авиационный полк, я должен был неизменно принимать участие в боевых вылетах. Летал на задания я и раньше, но теперь за мной следили десятки глаз, ибо нигде, как в авиации, не ценится так умение командира полка. Как старший товарищ, он обязан быть смелее, искуснее, неутомимее других. В этом отношении он постоянный образец для подчиненных, особенно для молодых летчиков (вспоминаю, как все мы всегда брали пример с Федора Телегина).

Из первых дней моего пребывания на этом посту мне вспоминается один довольно интересный случай.

В штабе полка, где мы находились с Кузьмичевым, раздался телефонный звонок. Трубку взял Кузьмичев.

– Слушаю!… Здравия желаю, товарищ генерал! Да, да, здесь. Передаю трубку.

– Сам!- шепнул мне Кузьмичев, протягивая телефонную трубку.

«Сам» или «хозяин»- на нашем условном языке командир дивизии. Генерал Баранчук, поздоровавшись, передал приказание организовать воздушную разведку. Предварительно он указал несколько квадратов, на которые следовало особо обратить внимание. Я занес все на карту.

– Разрешите выполнять?

– Кого думаешь послать?- спросил генерал.- Он знал всех летчиков полка,- по крайней мере, всех «стариков».

Мгновенно прикидываю в уме – кого?

– Сам полечу, товарищ генерал!

– Н-ну, добро,- немного замешкавшись, согласился генерал.- Буду ждать.

– Мог бы и не сам,- заметил Кузьмичев, когда разговор с генералом закончился.- Кого с собой возьмешь?

– Усова. Слетаем, проветримся.

Виктор Усов был молодой летчик из недавнего пополнения. Я взял его к себе ведомым, и мы уже несколько раз вылетали на задания.