– А что было до нее? – спросил Бран пытливо.

– Не помню. – И альв в кресле обернулся толстой рыбиной, задумчиво хватавшей воздух губастым ртом. Отвечал же по-прежнему низкий голос, доносящийся непонятно откуда. – Может, меня до нее и не было. Поэтому и не знаю, Творец ли я. Сила до Катастрофы была равномерно разлита по миру, и тот, что был до меня, мог более просто и прямо влиять на вас. Я – не могу.

– Что же такое драконы и зачем они?

– Драконы? – В могучем басе прорезалось сомнение. Рыба обернулась громадным ящером цвета гнилой сливы, сразу же опавшим вихрем осенних листьев. – Это как бы мое сердце, которое принадлежит выбранному Народу и которое сокращается в четыре фазы.

– Четыре Стихии? – быстро сказал Бран.

– Именно. – Листья застыли, не долетев до земли, и сложились в мощную фигуру северянина-Длиннорукого. – Но время кончается. Я не могу более говорить с тобой. Слившись со мной, ты разделишь все мои знания.

– Слиться, говоришь? – Бран легко вскочил и обнажил меч. – Это мигом!

Удар пришелся в пустоту. Все вокруг исчезло, проваливаясь в ослепительное сияние. Альв некоторое время сопротивлялся, но свет мягко и тихо вобрал его, сделав частью себя.

Охотник

Подойдя к двери, или, как ее назвал Бран, к Вратам, Хорт ощутил, что трясется, словно осиновый лист. Захотелось закричать и сбежать. На месте удержало четкое осознание того, что бежать некуда.

Клацая зубами, вошел в проем странной квадратной формы. Деревянные створки раскрылись сами, сами же и захлопнулись за спиной. Внутри Храма царил мрак, но страх исчез.

Долго шел вслепую, вытянув руку вперед и ощупывая пол ногой. Проход не менялся, был точно таким же, как дверь, квадратным и низким. Стены на ощупь покрывали панели из дерева, да и пахло вокруг досками. Стояла тишина, нарушаемая лишь шорохом под ногами.

После того как миновал сотню сажен, в лицо пахнуло свежим воздухом. Хорт смог различить стены и понял, что проход расширился. Пошел быстрее и вскоре оказался в лесу. За спиной обнаружил заросший травой холм, в котором темнел ровный и аккуратно обшитый деревом проход.

В лесу стояло лето, солнца не было, как, в общем, и неба. Наверху висело что-то белесое, светящееся. А пахло вокруг, как в настоящей чаще, хвоей и сырыми листьями. Деловито летали насекомые.

Не успел привыкнуть к лесу, как тот закончился. Открылась возносящаяся на высоту десятков сажен каменная осыпь. Вперемешку лежали камни разных форм и размеров, от сочетания цветов рябило в глазах.

Хорт оглянулся. Позади, отрезая отступление, поднималась к небесам гладкая черная стена. Она недружелюбно мерцала, и веяло от нее холодом. Охотник пожал плечами и пошел вперед.

Когда вступил на осыпь, камни под ним закачались. Всякий раз приходилось тщательно выбирать, куда ставить ногу. Пока добрался до середины, весь взмок. Ноги дрожали от напряжения.

В один момент немного отвлекся, и после очередного шага камень под пяткой предательски поехал. Хорт избежал падения в последний миг, бросив тело вперед. Не удержался, упал. Лежа, услышал шорох и треск. Камни под ним начали мелко дрожать, осыпь потихоньку поползла вниз.

Не оглядываясь, он вскочил и помчался вверх. Равновесие на двигающихся камнях удерживать было непросто, но остановиться значило умереть, и Хорт не сдавался. Осыпь стонала и хрипела, слышался мощный гул. В последний миг перед тем, как все камни рухнули, он выскочил на плоскую вершину, на монолитную скалу. С хрипом повалился на колени.

Отдышался, вытер лицо от пота и решился оглянуться. Обнаружил, что сидит над двадцатисаженной пропастью, а внизу до самого горизонта тянется заваленная камнями унылая пустошь.

Склон по другую сторону был пологим, но закончился широкой и бурной рекой. Зубья порогов торчали посередине водной полосы, свирепый рев оглушал, в нем чудились голоса, полные кровожадного ожидания.

Ноги Хорта затряслись.

И тут на его плечо словно легла рука, крепкая и надежная, принадлежащая Ратану. Хорт обернулся в испуге, на миг перед глазами мелькнул воевода. Живой, он ободряюще кивнул охотнику. «Плыви – ты сможешь», – пропел ветер, и страх исчез, растаял льдинкой на солнце.

Ощущая на плече руку друга, Хорт уверенно вошел в несущуюся воду. Она вцепилась в него тысячами лап, стремясь повалить, расплющить о камни, но охотник с удивившей его самого силой сопротивлялся потоку. А когда стало глубоко, поплыл, спокойно и умело. Даже когда вынырнувший из пены камень стукнул в бок, он не запаниковал, а просто позволил воде нести себя дальше.

На берег вышел изрядно помятый, со здоровенным синяком на боку, но живой. Отжал одежду, оглядел себя. Кроме бока пострадало бедро, в алчной пасти реки остались все вещи, кроме меча, крепко привязанного к спине. Но потери не вызвали раздражения, Хорт принял их равнодушно.