Беляев одобрительно закивал головой и сказал:

– Хорошо у тебя получается, очень хорошо!

– У тебя тоже получится, - сказал Пожаров.

– Ты мне подбери какие-нибудь цитаты, чтобы и я, как ты говоришь, врезал там...

– Хоть сейчас!
– воодушевился Пожаров, сбегал в кабинет отца и притащил синий пухлый том.

Он принялся листать книгу. Найдя подходящее, прочитал с выражением, меняя силу голоса:

– Коммунизм - это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью...

Беляеву эта цитата очень понравилась, и он сел ее переписывать. Тем временем Пожаров сходил на кухню, приготовил чай и бутерброды с сыром и колбасой. Все это он принес в комнату на подносе.

Сунув листок с цитатой в карман, Беляев подошел к столу и, подумав, сказал:

– Жизнь - театр, и мы в ней актеры...

– Без этого нельзя, - согласился поспешно Пожаров.

– Только актеры мы вшивые!
– резко бросил Беляев.
– Были бы настоящими актерами, то и коммунизм бы разыгрывали по-настоящему... Ведь, посуди, в самой идее коммунизма что-то есть настоящее, искреннее. Я это чувствую.

– Тебе и карты в руки!

Пожаров засмеялся и поднес чашку к губам. Беляев был не в духе и все эти разговоры о партии были абстрактными, поверхностными, а в глубине души он думал о Лизе, о ее неожиданной перемене к нему. Зная свою обостренную чувствительность к чужому поведению, Беляев предпочитал не встречаться с людьми, если был не в духе, и малейшая бесцеремонность, допущенная в его присутствии, как бы нарушала фальшивой нотой его жизненный лад. Он еще находился в том возрасте, когда собственную бесцеремонность не анализировал, да и просто не брал в расчет, не замечая ее.

– А как у тебя с Верой?
– вдруг спросил он.

– Ничего.

– В смысле?

Пожаров достал расческу и медленно провел ею по волосам, затем нехотя ответил:

– Да надоела она мне, Коля. Эти постоянные разговоры о женитьбе меня расстраивают. Надо думать о будущем, конечно, но так, с бухты-барахты жениться?! Нет уж, увольте! И потом, знаешь что?

~ Что?

– Она много обо мне знает. С первого класса. А это плохо. Жена не должна все знать о муже, - принялся рассуждать Пожаров.
– Чем меньше информации, тем лучше. Женщины любопытны. Ты не замечал, что женщины всегда разговаривают вопросами?

– Замечал.

– Смотрит на тебя, особенно в постели, и... вопрос за вопросом. Раскалывает, раскалывает, как следователь. Иногда мне жутко делается от ее вопросов. Обязательно должен полный отчет давать...

– Каков же вывод?
– спросил Беляев, стараясь быть спокойным.

Пожаров некоторое время смотрел на него, не отводя взгляда.

– Огорчу тебя, Коля, - сказал он.
– Они готовятся замуж. Только замуж. Вот их теоретическая и практическая цель. То ли у них природа такая, то ли еще что-нибудь... Но Верка со мной сто раз уже заводила разговор на эту тему. Да и Светка ее подзуживает. Комаров решился, а мы делаем вид, что не понимаем, о чем идет речь. Не знаю, как ты, а я-то прекрасно понимаю, что не нужна мне Вера, понимаешь, не нужна! Сейчас я сам себе хозяин. А представь, ну, женюсь я на ней. Вот ты бы пришел ко мне, а она бы тут обязательно крутилась и разговора бы нашего не состоялось. Это я сердцем чувствую. Ну не даст она ни поговорить, ни поюродствовать!

– Я это знаю. Это типично женская особенность:

не дать возможности уединиться, - сказал Беляев.
– Да что там говорить! У меня мать такая. Сто вопросов в минуту. Где был? Что делал? До тошноты накормит этими вопросами. Как будто не понимает, что человек на девяносто процентов состоит из тайн. Да и Лиза такая же...

– Я знаю, - сказал Пожаров.

– Что ты знаешь?

– То же, что и ты.

– Что именно?

– Как будто ты не понимаешь... Ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь... Неужели ты думаешь, что Верка мне ничего не рассказывает... Да они все друг другу рассказывают, даже о том, когда и как мы с ними спим! Пожаров говорил с чувством.
– Пойми, сейчас они находятся в том возрасте, когда у них на уме только одно, нет, не трахнуться с кем-нибудь, а выйти замуж. Они понимают, что мы крутим-вертим, ведем, так сказать, с ними добрачную половую жизнь и все! И это их бесит. Они же дуры абсолютные!

– Ну, уж ты хватил!
– удивился Беляев, с повышенным вниманием слушая Пожарова, с которым прежде столь углубленно о женщинах не говорил, да и повода, в общем-то, не было.

– Ничего не хватил, а говорю то, что есть на самом деле. Так что твоя Лиза подала уже заявление в загс, нашла себе военного ученого. Он на десять лет старше. В общем, нашла то, что ей нужно.

Беляев покраснел, словно его уличили в импотенции. Пожаров, видимо, заметив эту покраснелость, успокоил его:

– Ничего, Коля. Не переживай. Это нам будет наука. Нашим будущим женам, я считаю, сейчас семь лет и они ходят в первый класс! А трахаться нам нужно с опытными женщинами, со взрослыми, понимающими.

– Но я же люблю ее!
– сжав кулаки, со злостью крикнул Беляев.

– Плюнь и разотри, - небрежно сказал Пожаров. По всему было видно, что то и другое в отношении Веры он уже проделал.

– Умом понимаю, но сердцем не могу понять!
– сказал Беляев.

– Это привычка, - сказал Пожаров.
– Не более того. Какой-то инстинкт природный на нас действует. И что такое любовь? Не подвластное нам чувство, спущенное свыше, чтобы поддерживать род человеческий в его размножении. Вот тебе и главный смысл любви! Ты хочешь участвовать в размножении рода человеческого?
– вдруг задал вопрос Пожаров.