Буравлев сорвал с плеча двустволку, прошел вдоль прогалины. "Попадись этот негодяй - заряда не пожалею!"

За порубками потянулся бурелом. Он, по-видимому, не убирался десятками лет. В низинах дорогу преграждал чахлый, замшелый осинник. Здесь стояла мертвая тишина. Птицы и те избегали эти гнилые чащобы.

"Куда смотрел Ковригин?
– досадовал Буравлев, думая о бывшем лесничем.
– Разве так можно хозяйничать? Да, небогатое он оставил мне наследство..."

Под тяжестью саней хрустнул сучок, на повороте пискнули полозья. Буравлев настороженно остановился, крепче сжал в ладонях цевье ружья. Из-за березняка показалась подвода. На розвальнях сидел плотный, лет под пятьдесят, мужчина. Левый рукав его полушубка был заткнут в карман. Сбоку, нажимая на кресла саней грудью, свешивался мальчонка. Голова его до глаз утопала в ушанке. Хворостинкой он вычерчивал на рыхлом снегу замысловатые зигзаги. Буравлеву показалось, что этого паренька он уже где-то видел.

У неглубокого отрожка лошадь остановилась. Однорукий, передав вожжи мальчику, с топором зашагал по сугробам. У молодой елки он задержался, осмотрел ее. Стук разбудил лес. С березки сорвалась стайка свиристелей, где-то в чащобе закричала сойка, предупреждая об опасности.

"Порубщик!..
– В груди Буравлева стало горячо.
– И мальчишку тому же учит, мерзавец! Ну погоди ты!.."

Удары топора смолкли. Однорукий взвалил елку на плечо и, пошатываясь, направился к розвальням. Мальчик запрыгал, весело закричал. Внезапный ветер, взметнув снежную пыль, зашевелил хвоинки на елке. Лошадь испуганно насторожила уши. Шарахнулась. Мальчик не удержался, вывалился в сугроб. Вожжи, обметав шею, потащили его. Неизвестный человек метнулся вслед за санями.

Буравлев отбросил ружье, в несколько прыжков оказался перед лошадью. Оглобля ударила в плечо. Он попятился, но устоял. Пальцы мертвой хваткой вцепились в уздечку. Ноги пропахали снег.

Мальчик, почувствовав облегчение, приподнялся на локтп. Буравлев увидел его мокрое лицо, налитые ужасом глаза. И сразу вспомнил, что видел его на реке.

– Ну ничего! Не то еще бывает!..
– подбодрил он мальчишку.

Однорукий подскочил, поднял мальчика и прижал к груди.

– Как мне благодарить вас?!
– Голос его звучал глухо и растерянно.

Буравлев кашлянул, смущенно задвигал бровями. Темные глаза однорукого вдруг расширились. Он осторожно опустил мальчика, сдвинул на затылок шапку.

– Серега!.. Сергей Иванович? Неужто ты? Живой, значит? Вот, чертяка, и не признает!.. Анекдот...

Буравлев вгляделся в лицо порубщика. Что-то давно забытое, но близкое и знакомое угадывалось в его кустистых рысьих глазах, в хрящеватом обветренном носе. И тут захолонуло сердце.

– Андрюха Дымарев?.. Вот встреча!..
– Он рванулся к однорукому, обхватил его плечи.
– Никогда бы не подумал!..

– Узнал все ж!
– виновато заулыбался Дымарев.
– А я, грешным делом, подумал: ты ли это?..

– Как же так?
– толкнул его в плечо Буравлев.
– Ты разве забыл, как нас на озере Трофим Назарович Прокудин поймал, когда линей ловили?

– Такое не забудешь. Крепко он нас тогда отстегал. Снял штаны и давай... Анекдот... И про то, как заблудились, помню.

– Тогда нас вся Сосновка искала. И чего надумали - за волчатами подались. Ну, за это мне покойный отец такого жару дал. Дня три сидеть не мог.

– Детство - самое красное время. Ты где теперь, Серега?

– Лесничество принял. Под старость к родным берегам потянуло. Вот хожу, владения осматриваю.

– Значит, будем соседями. Заходи!.. А я в Сосновке колхозным председателем...

– Отлично. Будем помогать друг другу. Не забывай только. Квартира моя рядом с конторой.
– Буравлев кивнул на паренька, спросил: - А этот орел твой?

– Поскребыш!
– не без гордости сообщил Дымарев.
– Вот притащил из школы квитанцию: иди руби елку. Новый год на носу. И чуть не угробился из-за меня, дурня.

Буравлев помог уложить елку в сани, притянул веревкой.

– Заходи, - помедлив, сдержанно пригласил Дымарев.
– С Катей свидишься.
– И сникшим голосом добавил: - Помнит тебя. До сих пор помнит!.. Анекдот...

Скобки светлых бровей у Буравлева поползли на лоб:

– Что?! Катя твоя жена?

2

Проводив Дымарева, Буравлев еще долго бродил по лесу. Был уже полдень. На опушке осиновой рощи увидел человека. Высокий, немного сутуловатый, тот уверенно шагал по занесенной тропе. Деревья узловатыми сучьями хватали за плечи, царапали его полушубок.

Они сравнялись.

– Что-то не признаю, - заметил новый попутчик.
– Вы что, новичок в этих местах?

– Вроде, - нехотя отозвался Буравлев.

– Я тут лет пятнадцать. Зырянов моя фамилия. Пришел из армии, устроился путевым обходчиком. Женился. Вот и застрял. Хозяйство мало-мальское завел: корову, с пяток овечек... Ружьишком промышляю. Как же - семья! А лес у нас загляденье! Здесь и зверья, и птицы разной хоть отбавляй. Летом - ягоды, грибы, орехи... Только не ленись.

Путевой обходчик остановился, прислушался. Порыв ветра растолкал верхушки сосен. По лесу пошел тревожный ропот.