В семь часов с завода вернулся папа, а Левы так и не было. Петя потерял всякую надежду. Было совершенно очевидно: Лева не придет.

И вдруг, когда он совсем перестал ждать, раздался короткий и резкий звонок.

Петя кинулся открывать: неужели все-таки Лева?

А если не Лева?..

И когда щелкнул замок, и когда входная дверь распахнулась, и когда вместе с прозрачным облаком зимней стужи кто-то появился на пороге, Петя весь затрепетал.

Да, это был Лева! Как он был великолепен в своей короткой куртке нараспашку, в меховой шапке, сдвинутой на затылок, и без всякого шарфа! Да, без шарфа или чего-нибудь подобного на шее! Альбом, завернутый в газетную бумагу, он держал в руках.

– Где будем смотреть?
– не теряя ни минуты на праздные разговоры, спросил Лева и прошел за Петей в столовую.

– Где хочешь...
– ответил Петя, заглядывая Леве в лицо.
– Где тебе нравится. Можно вот тут, на обеденном столе, можно на моем... А можно вот на этом круглом... Я все с него уберу!

Леве было безразлично, хоть на круглом, хоть на обеденном. Главное, чтобы удобно положить альбом.

Решили, что лучше всего будет на обеденном столе.

А дверь в соседнюю комнату была приоткрыта. Там сидели папа и мама. И Петя был просто счастлив, что они дома: пусть полюбуются, какой у Пети новый товарищ и какой у этого товарища замечательный альбом.

Никогда Петя не мог себе представить такого количества марок! А какие все были разные! Каких цветов и оттенков!

Одни были нежно-зеленые, как первая трава весной. Другие пурпурно-алые, будто листья осины, тронутые морозом. Некоторые были тончайших оттенков: розовато-серых, лимонно-палевых, сиренево-голубых. А другие выделялись своей густой определенной окраской: темно-лиловой, ярко-оранжевой и оливковой.

Были в альбоме марки с неведомыми плодами и цветами. А на иных, кроме узоров, ничего нельзя было разобрать. Морской прибой пенился на одних, на других высились дома, гуляли люди, а на третьих неслись самолеты и плыли огромные океанские пароходы.

Были на некоторых марках звери, каких редко и в зоопарке сыщешь: пятнистые жирафы, длинноносые птицы марабу и розовые пеликаны. А на многих были очень похожие друг на друга профили английских королей с гладко зализанными проборами.

Таких марок Петя не видел еще ни разу в своей жизни!

А в каком они были порядке, Левины марки! Как аккуратно приклеены тонюсенькими липкими бумажками к страницам альбома! Каждая почти на весу, каждая готовая взвиться и улететь от малейшего дуновения.

И Петя боялся дышать. Немного близорукий, он низко склонился к маркам, крепко зажав ладонью рот, чтобы как-нибудь им не повредить.

Лева листал страницы. Небрежно объясняя, он сыпал непонятными, загадочными, но пленительными словами:

– Эта у меня пока одна. Но тут хлопец продает мировецкую. Как раз будет под серийку... Семь копеек просит... Поторгуюсь - может, уступит! А то сменяю на дублетку.

Пете очень хотелось узнать, что значит "под серийку", и какие бывают "мировецкие", и что означает "дублетка"... Но он стеснялся. Он только шепотом спросил:

– А эта с деревцем? Голубенькая?

– Бракованная!
– коротко отрезал Лева.
– Коста-Рика... Зубец надорван.

Петя наклонился к марке.

– И ничуть незаметно. Нужно всматриваться... и все равно... ничуть незаметно!

Но Левины брови сурово сдвинуты:

– Все равно брак! Без брака ей цена десять копеек, а теперь три копейки. Ничего. Кому-нибудь всучу.

Мама давно перестала читать и подошла к столу, на котором мальчики рассматривали марки. Она стояла молча, не вмешиваясь в мальчишеские разговоры. Ее давно злил пренебрежительный тон, которым Лева разговаривал с Петей. А заискивающих Петиных глаз она просто не могла видеть.

Показав свои марки, Лева посмотрел на Петю:

– Теперь тащи, что там у тебя?

Петя смутился: неужто он похвастался Леве, что тоже собирает марки?

И, краснея, он пробормотал:

– Я ведь еще... У меня ведь нет альбома.

В глазах у Левы мелькнуло раздражение.

– Ты же говорил про какие-то журналы?

– А, журналы!

Петя кинулся к папе. Зашептал:

– Папочка, у нас заграничные журналы где?

Отец кивнул на книжную полку:

– Кажется, там что-то есть.

Какое счастье! Здесь не один, а несколько. И, кажется, марки на них. Да, да, какое счастье! И марки есть.

Схватив в охапку все, что нашел, Петя положил на стол перед Левой:

– Вот!

Хотя Лева сказал, что марки на журналах "сплошное барахло", ничего не стоят и что у него такие имеются, все же отодрал он их все до одной с величайшим старанием и умением.

После этого он стал собираться домой.

Петя с недоумением посмотрел на маму.

Это было очень странно, но мама и не подумала пригласить Леву остаться и попить чаю с вареньем (а ведь ни разу она не отпустила без чая или обеда Кирилку и Вову!), она даже не попросила Леву прийти к ним снова. Она еле кивнула, когда Лева с ней прощался.