Я возвращусь здоровей втрое,

Очищен от сердечных ран

И вылечен от геморроя,

И довезет мой чемодан

Мне фрак последнего покроя;

А на прощание вдвоем

Бутылки две мы разопьем.

Сперва в бокал зеленый лью

Струю янтарную рейнвейна;

Во славу рыцарства я пью

И берегов цветущих Рейна.

Отвагу прежних лет люблю

От Карла и до Валленипейна,

И песнь любви средь жарких сеч,

Где в латы бил тяжелый меч.

Пристрастен к средним я векам,

Люблю их замки и ограды,

Балкон высокий, нежных дам,

И под балконом серенады...

Луна плывет по небесам,

А звуки так полны отрады,

И ропот Рейна вторит им...

С зарей поход в Иерусалим.

Но что мечтать о старине

Ай уж в розовом бокале,

Звездясь, мечты другие мне

Несет игриво... Что ж вы стали

И уст не мочите в вине?

Раз в раз бокалы застучали..

На юг, на юг хочу, друзья!

Да здравствует Италия!

Цветет лимон, и золотой

Меж листьев померанец рдеет,

И воздух теплою струей

С небес лазурных тихо веет;

Лавр гордый поднялся главой,

И скромно мирта зеленеет.

Туда, туда! Среди друид

Там голос Нормы мне звучит.

Но прежде чем увижу юг,

Услышу музыку Беллини,

Заеду в Питер я, мой друг,

Где не бывал еще доныне.

Аристократов рабский круг

Там жаждет царской благостыни,

И, ползая у царских ног,

Рад облизать на них сапог.

Скорей оставлю скучный град,

Пущусь на пароходе в море.

О, как впервые буду рад

Я на морском дышать просторе!

Далеко оттолкну назад

Хандру и истинное горе,

И буду, вдохновенья полн,

Внимать немолчный говор волн.

И буду взором я тонуть

В безбрежье неба голубого...

Но, боже! вдруг стеснилась грудь,

И грустно сердце бьется снова.

Мне жзль пускаться в дальний путь,

И жалко края мне родного...

Ведь я люблю его, мой друг,

Одно я тело с ним и дух.

Я много покидаю в нем,

Расставшись с ним, теряю много.

Едва ль, я не уверен в том,

Мне чужеземная дорога

Его заменит... А потом,

Как разбирать все вещи строго

Чего бы, кажется, искать?..

Я, впрочем, буду к вам писать.

Куда б ни ехать - все равно:

Везде с собою сами в споре,

Мученье мы найдем одно,

Будь то на суше иль на море;

Как прежде, как давным-давно,

За нами вслед помчится горе,

Аккорд нам полный, господа,

Звучать не станет никогда.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Farewell!

Byron(1)

Город пышный, город бедный,

Дух неволи, стройный вид,

Свод небес зелено-бледный,

Скука, холод и гранит.

Пушкин

We see and read,

Admire and sigh and then

Succumb and bleed.

Byron (2)

1 Прощайте! Байрон (англ.).

2 Мы видим и читаем, восхищаемся и вздыхаем, по

том падаем и истекаем кровью. Байрон (англ.).

ПИСЬМО ПЕРВОЕ

3 апреля. Станция

1

Я начинаю к вам писать,

Мой друг, уже с полудороги.

Мне на шоссе нельзя пенять,

Он гладок, горы все отлоги,

Но в дилижансе плохо спать

И протянуть неловко ноги.

Я этим начал, чтоб потом

Не говорить уж мне о том.

Когда Москву оставил я,

В последний раз пожал вам руку,

Невольно сжалась грудь моя

И сердце ощутило муку.

О, с вами горько для меня,

Невыносимо несть разлуку.

Как ни крепился я - слеза

Мне навернулась на глаза.

Я ехал. Над моей Москвой

Ночное небо ясно было,

И тихо так на город мой

Звездами яркими светило.

А впереди, передо мной,

Все небо тучей обложило,

Меня встречал зловещий мрак;

Я думал: то недобрый знак!

Так, не довольные ничем,

Бог весть куда стремимся всё мы,

Толкаемы, не знаю кем,