Хорошо погладить обмундирование не так-то просто. Даже трудно. Изо всех сил давишь утюгом на брюки, а они морщатся. Капельки пота щекочут щеки. А рубаху гладить еще труднее. Иван Сергеевич отстраняет Васю.

– Во-первых, не имей привычки давить утюгом и долго держать на одном месте, надо равномерно двигать. Видишь, желтоватое пятно? Будущая дыра.

Иван Сергеевич привычно водит утюгом. Ловко у него получается! Ну как тут утерпишь и не расскажешь про свидание?

– Надо еще разок прогладить, - шутливо говорит Иван Сергеевич. Спешить не следует. Тщательность - прежде всего. Девушки все замечают, глаз у них острый.

Сегодня Вася купил "земляничное" мыло. В этот счастливый день он героически намыливает лицо несколько раз. И это Васька-то! Обычно он только под строгим контролем Ивана Сергеевича осторжно, словно боясь повредить лицо, ополаскивает водичкой лоб да щеки. Особенно трудно мыть шею, того и гляди кати потекут по спине. Неприятно, но что же поделаешь?

Перед зеркалом Вася вертится со страдальческим выражением на лице. Эх, нос! Ну что за нос? У Ивана Сергеевича нос прямой, тонкий; а у Васи ровно картошка. И волосы топорщатся. Хоть бы кудри вились. Девушки любят кудри. В деревне девчонки никогда не смотрели на Васю дружелюбно, а Паню Рогачева даже вызывали на "пятачок" - излюбленное место, где плясали взрослые.

Юра то выходит из комнаты, то возвращается. Посидит за столом, полистает журнал, вздохнет, сядет на подоконник и молча смотрит на Васю. Иван Сергеевич дергает свой льняной чуб и критически осматривает Васю со всех сторон.

– Не то!.. Вид у тебя какой-то прибитый.
– Иван Сергеевич снимает с него фуражку. Расчески у Васи нет.
– Ну и кавалер! Разве можно без расчески? Возьмешь на время мою.

Иван Сергеевич деловито, как заправский парикмахер, зачесывает Васе волосы.

– Сделай чубик. Голову не водой смачивают, а одеколоном.
– Иван Сергеевич косится на свой флакон, качает головой и осторжно брызгает одеколоном на Васю. Пораженный такой щедростью, Вася машет руками.

– Хватит, хватит, а то тебе не останется!
– и вынимает из кармана деньги.
– Купи одеколон, я выбирать не умею.

– В какую цену?
– спрашивает Иван Сергеевич.

– Получше.

– Сорок рублей стоит, например, "Белая ночь" или "Шипр", но на данном этапе нашей жизни лучше пострадать качественно, чем материально. Есть цветочные одеколоны разных сортов. Они подешевле. А запах тоже сильный, даже еще сильнее.

Иван Сергеевич вскоре возвращается с одеколоном.

– У тебя носовые платки есть?

– Нет, - признается Вася, - не захватил из дому.

– Это же бескультурье, - искренне возмущается Иван Сергеевич.
– Купил тебе два платка и кошелек. В кармане носить деньги не дело, потеряешь или изомнешь. Да и нехорошо, когда в кармане деньги бренчат, как у купца.

Иван Сергеевич, видимо, волнуется не меньше Васи. На прощание он напутствует "кавалера":

– Держи себя самостоятельно. Не завирайся. Как встретишься с ней, сразу читай стихи.

Не знает Вася стихов. С трудом вспоминает одно:

Маша варежку надела:

– Ой, куда я пальчик дела?

Иван Сергеевич машет руками:

– Не годится, надо лирическое, про любовь.

У ворот училища Васю встречает Юра с кипой шахматных журналов под мышкой.

– Уже?
– он растерянно улыбается. Вася кивает головой, в конце концов он не виноват, если Оле Юра не нравится.

– Она давно прошла.

– Знаю. В райком вызвали.

– Я в кружок пойду, на турнир, - с деланой беззаботностью говорит Юра.
– Только не груби... Она очень хорошая...

...Еще целый час до встречи. Вася молодцевато прохаживается под часами. Каждые пятнадцать минут раздаются их звонкие удары. Останавливаются троллейбусы. Входят и выходят люди. Сердце Васи замирает. Троллейбус бесшумно уезжает, и Вася с нетерпением ждет следующего. Бесчисленные снежинки, словно серебристые мотыльки, налетают на яркий свет фар. Вася вытаскивает из кармана кошелек, любуется. И верно: хорошо с кошельком, солидно. Потом разворачивает новенький платок, нюхает. А может, у Оли нет одеколона? Взглянув на часы, он перебегает улицу. В парфюмерном отделе магазина у него разбегаются глаза. Он покупает самый большой флакон - "надолго хватит".

Возле парикмахерской Вася вдруг останавливается, потирает ладонью подбородок и то место, где бывают усы. Он несколько раз проходит мимо дверей, заглядывает в окна, потом нерешительно открывает дверь.

– Раздевайтесь, молодой человек. Как вас постричь?

– Побрить, - солидно говорит Вася.

Парикмахер смотрит в серьезное лицо клиента.

– Гм, побрить? Извините, но у вас ничего нет, пушок один.

– Вырастут.

Бритва приятно скользит по щекам, подбородку. "А что, если крем попробовать и пудру? Была не была, все надо испытать..."