– О, madame Мерову и я прошу принять!
– воскликнул Тюменев.

– Я знала, что вам это приятно будет!..
– подхватила с ударением Домна Осиповна.

По своей житейской опытности она сразу же на обеде у Янсутского заметила, что m-me Мерова произвела приятное впечатление на Тюменева.

Когда встали из-за стола, Домна Осиповна собралась уехать.

– Куда вы?
– спросил ее Бегушев с заметным неудовольствием.

– Мне мужа надобно проводить: он уезжает в Сибирь, к деду!
– объяснила она.

– Уезжает?
– спросил удивленным тоном Бегушев, и между тем удовольствие заметно выразилось на его лице.

– Да!

– И надолго?

– Конечно, надолго!.. Я сегодня же и извещу всех этих господ, что они могут к тебе приехать?

– Извести, - проговорил Бегушев.

– Непременно сегодня!..
– подхватил Тюменев.

Домна Осиповна лукаво посмотрела на него.

– Для вас собственно я приглашу одну только madame Мерову, - сказала она ему.

– Почему же одну madame Мерову?

– Потому, что я знаю, почему!..

– Но, однако, мне начинают становиться очень любопытны ваши слова.

– Любопытство - смертный грех!

– Я готов даже идти на смертный грех ради того, чтобы вы разъяснили ваши намеки!

Тюменеву пришло в голову, что не открылась ли m-me Мерова Домне Осиповне в том, что он очень ей понравился.

– Никогда я вам не разъясню этих намеков!
– объяснила Домна Осиповна. Затем она сказала Бегушеву, протягивая ему руку: - Прощай!

– А сама приедешь ужо?
– спросил тот, целуя ее руку.

– Непременно! Ранешенько!
– отвечала Домна Осиповна и, кивнув приветливо головой Тюменеву, ушла.

Всю эту сцену она вела весело и не без кокетства, желая несколько поконкурировать с m-me Меровой в глазах Тюменева, чего отчасти и достигнула, потому что, как только Домна Осиповна уехала, он не удержался и сказал Бегушеву:

– Домна Осиповна сегодня прелестна! Гораздо лучше, чем была на обеде у Янсутского, где она, в чем тебе я признаюсь теперь, была не того...

– Очень даже не того!
– согласился Бегушев.

– Но вот еще маленький вопрос относительно madame Меровой, - продолжал Тюменев.
– Она до сих пор еще en liaison* с Янсутским?

______________

* в связи (франц.).

– Кажется!

– Что ей за охота любить такую дрянь?.. И я не думаю, чтобы она хранила ему верность!

– Не ведаю того: духовником ее не был!

Тюменев в это время зевнул во весь свой рот.

– Ты, может быть, уснуть хочешь, устал с дороги?
– спросил его Бегушев.

– Желал бы: я не спал всю ночь, и, кроме того, после твоих затейливых обедов всегда едва дышишь!..

– Ступай, тебе все там готово!

– Знаю!
– проговорил Тюменев и, зевнув еще раз, ушел к себе в комнату.

Бегушев, оставшись один, прикорнул тоже на диване к подушке головой и заснул крепчайшим сном. Его очень успокоили и обрадовали слова Домны Осиповны, что Олухов уезжает надолго в Сибирь. Странное дело: Бегушев, не сознаваясь даже самому себе, ревновал Домну Осиповну к мужу, хотя не имел к тому никаких данных!

Глава III

Часов в восемь вечера Бегушев и Тюменев снова сидели в диванной.

– Я хочу посоветоваться с тобой о наследстве после меня, - говорил Бегушев.
– Состояние мое не огромное, но совершенно ясное и не запутанное. Оно двух свойств: родовое и благоприобретенное... Родовое я желаю, чтобы шло в род и первоначально, разумеется, бездетной сестре моей Аделаиде Ивановне; а из благоприобретенного надо обеспечить Прокофья с семьей, дать по небольшой сумме молодым лакеям и тысячи три повару; он хоть и воровал, но довольно еще умеренно... Остальные все деньги Домне Осиповне...

– Велика сумма?
– спросил Тюменев.

– Тысяч около ста.

Домна Осиповна, значит, напрасно думала, что Бегушев может забыть ее в своей духовной, и как бы радостно забилось ее сердце, если бы она слышала эти слова его, и как бы оценила их.

– Дом этот, - продолжал Бегушев, - который ты всегда любил, я, со всею мебелью, картинами, библиотекою, желаю оставить тебе.

– Зачем он мне, милый мой!
– возразил Тюменев, даже весь вспыхнувший при последних словах приятеля.