Джеймсу столь неожиданный отъезд Китти показался странным. С другой стороны, его подозрения окрепли: возможно, Китти в самом деле все это подстроила, желая спровоцировать на опрометчивый и роковой шаг... Он пожал плечами:

– Вообще-то могла бы и сказать мне, что уезжает. Ведь она сама меня сюда привезла...

– Как, вы уже соскучились по своей драгоценной кузине?
– Элинор игриво потрепала его по щеке.
– Маленький Джейми скучает без своей стервозной родственницы. Не бойся, малыш, я сама за тобой присмотрю. Пойдем потанцуем.

Верхний свет уже выключили, и оставшиеся гости расползлись по углам, где, сидя в интимном полумраке, потягивали напитки или потихоньку ласкали друг дружку. Николя разлеглась на коленях мужа Элинор. Сама же Элинор тесно прильнула к Джеймсу и, обвив его шею обеими руками, впилась в его губы жадным поцелуем. Поскольку помешать ей Джеймс не мог (да и не слишком стремился), то решил отдаться на волю течения. Не отталкивать же её, черт побери, чтобы завести идиотский разговор о погоде! К тому же в кабинете было настолько темно, что никто при всем желании не увидел бы, чем занимаются танцующие. Приоткрылась дверь, вошла ещё одна пара. Кто это был - Джеймс не разглядел, но заметил лишь темные силуэты, а затем услышал приглушенное "О, дорогой!". Тем временем Элинор прижалась бедрами к его чреслам и жарко зашептала на ухо:

– В один прекрасный день, Джейми, мы непременно познакомимся поближе. Может, утречком, в начале недели?

– Хорошо, - шепнул он в ответ, отнюдь не уверенный, что выполняет просьбу Тони и действует исключительно для отвода глаз, либо же повинуется напутствию Кайта - ни в чем не отказывать пациенткам, или же вовсе даже следует собственным тайным желаниям, с каждой минутой становившимся вконец необузданными.

– Я скажу, что у меня болит горло, и вызову тебя домой, - заявила Элинор.

В следующий миг музыка замолчала, и они возвратились к бару. Элинор хозяйка вечера - снова занялась напитками. Тем временем Джеймс пристроился на диване рядом с Тони.

– Не хотите потанцевать?

Тони посмотрела на него, затем перевела взгляд на приоткрытую дверь кабинета. И сказала нарочито громким голосом:

– Только при условии, что включат свет. И мы будем танцевать не так, как вы танцевали с Элинор.

Джеймс уже готов было сказать, что согласен танцевать с ней хоть при полной иллюминации, когда вмешалась Николя. Грациозно соскользнув с колен Майка Бьюкенена-Смита, она протиснулась между Джеймсом и Тони.

– Я потанцую с тобой в темноте, красавчик, - промурлыкала она.
– Как только Элли раздаст всем напитки. Не хочу, чтобы она подглядывала за нами.

– А что, Майк тебе надоел?
– словно невзначай осведомилась Тони.
– Или вы повздорили?

– Этот пивной бурдюк наклюкался как свинья, - презрительно фыркнула Николя, искоса поглядывая через плечо на Майка.
– Невежа!

– Ничего подобного!
– пьяно пробормотал муж Элинор.
– Подумаешь, вздремнуть человеку нельзя. Иди ко мне, дорогуша!

– Кто не успел, тот опоздал, - отрезала Николя. И тут глаза её полезли на лоб.
– А что там этот мерзавец задумал?

Оливер играл с Амандой Гэрисон в стрип-покер, а Бен, муж Тони, стоял у Аманды за спиной, и подсказывал Оливеру, какие карты у его противницы. Аманда уже избавилась от платья и сидела в одних туфлях, трусиках и лифчике.

– Когда она останется совсем голой, мы пойдем и попляшем, - со смехом сказал Оливер.

Тони встала.

– Спасибо за прекрасный вечер, Элинор!
– громко сказала она.
– Мне пора. Бен, ты идешь?

Джеймсу сразу стало ясно, почему Элинор так хотелось втянуть Тони в их компанию. Отказываясь играть по их правилам, она смотрелась среди остальных белой вороной.

Бен приподнял голову. Падавший сбоку свет оттенял половину его решительного, гладко выбритого лица. Чем-то он напомнил Джеймсу упрямого бультерьера, готового ринуться в драку.

– Имей совесть, детка!
– взмолился он.
– Вечеринка ведь ещё в самом разгаре!

Тони смерила его вызывающим взглядом.

– Бен, я устала и хочу домой, - твердо заявила она.
– Пожалуйста, отвези меня.

Бен промолчал. Жалобно заскрипело кресло - Майк исхитрился приподнять свою тушу, пытаясь встать.

– Тони, давай я тебя отвезу, - вызвался он.
– Хотя, признаться, не возьму в толк, почему он так жаждет посмотреть на то, что Аманда скрывает под своими трусиками.
– И отвесил писательнице галантный поклон.
– Она у нас, конечно, красавица, но каждый из нас в свое время имел честь полюбоваться её прелестями. И не только полюбоваться...

– Заткнись, Майк!
– проскрипела Аманда.
– Будь умницей, и веди себя прилично.