Осторожный, словно зверек, который прикидывается мертвым, пока не убедится, что ничто ему не грозит, он продолжал лежать с плотно закрытыми глазами. Лежал он на чем-то мягком, но вместе с тем достаточно плотном, все тело горело и, похоже, где-то неподалеку только что щебетала какая-то птаха.

Джеймс собрался с духом и приоткрыл глаза.

Лежал он на ярко-красном матрасике, прямо под немилосердно палящим солнцем. В брюках и рубашке; галстук, пиджак, носки и туфли куда-то исчезли. В нескольких ярдах слева синела, переливаясь на солнце, водная гладь просторного, в форме боба, бассейна.

Посреди бассейна плавал надувной матрас розового цвета.

Джеймс повернул голову и встретился с лучезарной улыбкой графини Наташи Чимаролли.

Ее обнаженное тело украшало самое крохотное бикини, которое Джеймс когда-либо видел. Оно состояло из совершенно прозрачной ленточки изумрудного цвета, чуть прикрывавшей соски, и малюсенького треугольничка той же ткани, расположившегося в перекрестье округлых бедер. Цвет прозрачного бикини удивительно гармонировал не только с глазами Наташи, но и с огненно-рыжей копной волос.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что графа поблизости нет, Джеймс сказал:

– Вам нельзя носить одежду. Прикрывать такое тело - преступление, которое...

– Ах, шалунишка!
– графиня шутливо погрозила ему пальчиком.
– Ви прелесть!

– ...должно караться по всей строгости закона, - закончил Джеймс.

– Терпеть не могу законы, - Наташа скривила хорошенькие губки.
– Фи! Я беззаконная.

Джеймс окинул её тело восхищенным взглядом. Зрелище и впрямь было изумительное: точеные ножки, осиная талия, атласная кожа. Мечта любого скульптора. Наташа была настолько ослепительно прекрасна, что Джеймс даже ущипнул себя: он всерьез хотел лишний раз убедиться, что не грезит.

– Ви спать хватит, да?

– Да.
– Внимание Джеймса привлек её пупок, какой-то удивительно сексуальный и возбуждающий.
– А что вы имели в виду, назвав себя "беззаконная"?

Наташа пожала обнаженными плечами.

– Я презирать законы, - хихикнула она. Вдруг её правая рука скользнула за спину, и изумрудная полоска, прикрывавшая грудь, слетела. Наташа небрежно отбросила её прочь и, выпрямившись, горделиво повела плечами. Представшие ошалелому взору Джеймса прекрасные тяжелые груди оказались на удивление упругими. И такими же бронзовыми от загара, как остальные части тела.
– Вот так, например!

Не помня себя, Джеймс сорвался с места и вихрем подскочил к ней. Позабыв о графе, обо всем на свете.

– Нет, пжалста, ви ждать!

Одной рукой Наташа попыталась защититься от бурного натиска, но Джеймс лишь беспомощно пробормотал: "Извините, но это выше моих сил". В следующее мгновение руки его обвили её тонкую гладкую - божественно гладкую!
– талию, а губы жадно прильнули к левой груди. К вящему изумлению Джеймса, Наташа взвизгнула и попыталась отстраниться. Свободной рукой она вцепилась в волосы Джеймса и с силой дернула.

– Побрейся, сфин! Ви царапать мой грюдь!

– Извините... А бритва и пенистый крем у вас есть?

– Пенистый?
– переспросила Наташа и визгливо захохотала.
– О майн Готт - пенис-тый!

– Он и в самом деле так называется, - смущенно сказал Джеймс, только сейчас осознавший причину её веселья..

– Да, все у нас есть, - ответила Наташа, все ещё смеясь.
– Побрейся и... разденься, пжалста.

Изумрудные глазищи сияли притворным гневом. Джеймс пожирал глазами её роскошное тело, руки его гладили её сразу повсюду. Джеймс сожалел только, что у него всего две руки, а не восемь. Внезапно он похолодел.

– А где ваш муж?
– спросил он с замирающим сердцем.

– Спит. Не бойся, малыш.
– Она указала на небольшой летний домик, высившийся рядом.
– Поди туда и разденься. Если надо плавки, то там их есть.

– Слушаю и повинуюсь, - улыбнулся Джеймс. И провел кончиком языка по нежному соску её правой груди. Этим он её точно не поцарапает.

В летнем домике он обнаружил диванчик, шкафчик с полками и крючки, на которых висели пляжные халаты, полотенца и прочие купальные принадлежности. Джеймс избавился от рубашки с брюками и, стоя в одних трусах, подумывал, какие выбрать плавки, когда сзади донеслось негромкое покашливание. И тут же веселый возглас:

– Приветик!

Джеймс обернулся словно ужаленный. Наташа стояла в проеме дверей, улыбаясь и глядя на него. Проследив за её взглядом, Джеймс почувствовал, как краска бросилась ему в лицо - трусы вздымались вверх красноречивым шатром.

– О, Джемс, - покачала головой графиня.
– Ты лучше совсем снять они.

При этом руки её скользнули вниз, и в следующее мгновение треугольничек изумрудной материи свалился к её ногам. Наташа грациозно нагнулась, подобрала трусики и небрежно покрутила ими в воздухе. Затем сказала, не отрывая взгляда от шатра, который угрожающе вырос: