– Ты мне нравиться, Джемс. Отшень сильно.

Джеймс, не помня себя, сорвал с себя трусы; все его помыслы были устремлены к диванчику. Но Наташа с криком "Всем плавать!" вдруг устремилась к бассейну и, подбежав к самому краю, нырнула. В воздух взмыли мириады брызг, ярко заискрившихся на солнце. Джеймс ринулся следом за ней; голозадый сатир, он плюхнулся в теплую воду и, раскрыв глаза, успел разглядеть из глубины длинные ноги Наташи, выплывающей на поверхность. Когда он вынырнул, она уже покачивалась на надувном матрасе. Джеймс невольно залюбовался её прекрасным нагим телом; Наташа лежала на спине, болтая расставленными в стороны ногами в воде. Она звонко смеялась, зеленые глаза искрились, как росинки на солнце, огненные волосы разметались по плечам. Джеймс устремился к ней, хищно, как акула, рассекая воду, и, подтянувшись, взгромоздился на матрас прямо между раздвинутыми ногами графини. В следующее мгновение он обрушился на неё всей тяжестью, руки его обхватили её упругие груди, а губы жадно впились в её губы. Почти сразу правая его рука поползла вниз, нащупывая вход в волшебный грот, к которому так рвался его исстрадавшийся дружок. Положение было чертовски неудобное, утлый плотик качался, грозя вот-вот перевернуться, а удерживать равновесие одной рукой, одновременно целуя и лаская Наташу было весьма непросто. Джеймс почти достиг своей цели, нет, не почти, а точно достиг, когда матрас все-таки вздыбился и - перевернулся. Джеймс, преисполненный решимости, не выпускать из рук драгоценную добычу, что бы ни случилось, не разжимал объятий и под водой, где они с Наташей барахтались, как два спаривающихся тюленя. Одно сладостное мгновение, второе, третье, и вот - впервые в жизни Джеймс испытал оргазм, находясь под водой.

Он медленно, с неохотой, разжал объятия - легкие уже разрывались без воздуха.

Всплыв, Джеймс расслабленно лег на спину, а Наташа, подплыв к бортику, выбралась по ступенькам на сушу, изящно виляя бедрами. Вскоре за ней последовал и Джеймс. Только сейчас он осознал, что то, чем он занимался в течение последних минут, он проделывал не с кем-нибудь, а с близкой подругой тети Агаты. Эта мысль его ошеломила. И тут же вылетела у него из головы, стоило только Наташе приблизиться к нему и склонить мокрую голову ему на плечо. Гладя её шелковистую спину, Джеймс спросил:

– Как ты?

– Чудесно!

Нежно покусывая мочку уха графини, Джеймс продолжал гладить обеими руками её спину, ягодицы, бедра. Вдруг где-то позади кто-то совершенно отчетливо закрякал.

И даже не закрякал - звук этот лежал где-то посередине между кудахтаньем курицы и конским ржанием. Но по тембру был, определенно, мужской. Сердце Джеймса ушло в пятки, а позвоночник сковал леденящий холод. Не помня себя от страха, он обернулся и...

Ни души.

Но вот Наташа смотрела куда-то вверх. И в следующую секунду визгливо выкрикнула:

– Ах, негодник! Разврательник старый!

Джеймс в немом ужасе проследил за направлением её взгляда, одновременно пытаясь понять, почему графиня вовсе не казалась разгневанной. Как и ожидал, он увидел в окне верхнего этажа старого графа, который глазел на них и смущенно улыбался, как застигнутый врасплох школьник. Наташа погрозила ему пальчиком и наморщила брови, но при этом... улыбалась. Джеймс потряс головой.

– Ах, разбойник!
– продолжала укорять она своего благоверного.
– Если б ты быть здоров, я бы тебя отшлепать больно, негодник ты эдакий!

"Мне все это снится, - подумал Джеймс.
– Или я совсем спятил. Сейчас я проснусь и уеду домой..."

Но в это мгновение граф сам обратился к нему:

– Извините, доктор. Я очень сожалею, что, м-мм... вторгся в вашу личную жизнь.

– Ничего, все в порядке, - машинально откликнулся Джеймс, не узнавая собственного голоса.
– Собственно говоря, это мне следовало бы извиниться...

Он осекся - граф, вежливо его выслушивавший, вдруг тоненько захихикал. И тут вмешалась Наташа.

– Нечего извинятиться перед этот негодник, - промолвила она, и, неожиданно для Джеймса, тоже хихикнула.
– Он ужасный разврательник. Вуайер - по-французски. Ви понимать?

– Да, - кивнул Джеймс. Наташа прижалась к нему, и внезапное прикосновение тугой груди к его руке напомнило Джеймсу, что оба они по-прежнему стоят нагишом. Судорожно оглянувшись, он заметил рядом на лежаке желтое полотенце. Небольшое, на двоих его все равно не хватило бы, а воспитание не позволяло Джеймсу прикрыться самому, оставив женщину голой. По счастью, из затруднительного положения его вывел сам граф, который прокашлялся и сказал:

– Это было грандиозное зрелище. Исключительное.
– И обратился к жене: - Дорогая, ты не заскочишь ко мне на минутку?

Наташа вопросительно взглянула на Джеймса.

– Он ещё болеть?

– Что?
– недоуменно переспросил Джеймс.

– Ему это вредно, если он ещё болеть?

– Он спать должен, - жестко заявил Джеймс, устремив суровый взгляд на старика. Щеки графа были почти того же цвета, что и его пунцовая пижама.

– Вам не следовало вставать с постели, граф, - продолжил Джеймс.
– И меня удивляет, почему таблетки, которые я вам дал...

– А я их не принял, доктор, - захихикал Чимаролли.
– Я их в унитаз спустил.

– Как, разве можно...

– Я не люблю лекарства.

– И, тем не менее, сейчас вам следует их принять, - настойчиво сказал Джеймс. Как бы невзначай, он прихватил с лежака полотенце и обернул вокруг пояса.
– Возвращайтесь в постель, граф. Я сейчас поднимусь к вам.

– Нет, доктор, вы меня не поняли, - обескураженно проблеял граф.
– Мне нужна Наташа, а вовсе не...

– Послушайте, - прервал его Джеймс и, кинув взгляд на Наташу, судорожно сглотнул. Она уже высохла на солнце, и была так притягательна в своей дразнящей наготе, что Джеймс с трудом удержался от того, чтобы не сграбастать её в объятия прямо на глазах у супруга.
– Он должен во что бы то ни стало принять таблетки, - задыхаясь, выговорил Джеймс.
– С сотрясением мозга вставать нельзя. Я сейчас...