Шрифт:
И ещё одно преимущество - Наташа не была его пациенткой. Фамилия Чимаролли в списках Кайта не числилась. Что ж, тем лучше.
Вчерашняя встреча с Наташей была совершенно незабываемой. Лежа рядом в постели и отдыхая, он вдруг вспомнил про графа. И сказал:
– Не стоило ему все-таки уезжать в Лондон, не показавшись мне. Как-никак сотрясение мозга - это довольно серьезно.
– Вместо ответа Наташа только пожала плечами.
– Кстати, - спросил Джеймс, - а когда он вернется?
– Поздно, Джемс, - улыбнулась она.
– Отшень поздно.
– Она хлопнула себя лбу.
– Совсем забыла: он хочет, чтобы в доннерстаг... в четверг, то есть, ви поехать с ним в Лондон вместе.
– Зачем?
– изумился Джеймс.
– Не знаю.
– Она снова пожала плечами, и пышные чаши грудей всколыхнулись.
– Ты ему нравиться.
– Не знаю, право, - засомневался Джеймс, пытаясь вспомнить, не записала ли уже миссис Уотерс кого-то на прием...
Да, это было вчера. А сейчас он, повязав галстук, облачился в пиджак. Пора на прием.
Утро выдалось довольно хлопотное. Пациенты шли один за другим. Майра Уотерс, по его просьбе, перенесла прием некоторых из них со среды на вторник, чтобы в среду он мог, наоборот, принять больных, назначенных на четверг. Джеймс добросовестно пользовал всех заболевших: кашель и насморк, растяжение и бессонницу, мигрень и аллергию, геморрой. Наповал его сразил случай запущенной глухоты, на поверку оказавшейся ложной. Уши отставного бригадира пожарной охраны были намертво забиты серой, от времени затвердевшей как кремень.
– Чтоб я сгорел!
Сера наконец расплавилась под струей горячей воды, и снова обретший слух бригадир был на седьмом небе от счастья.
– Надо же, а Кайт-Фортескью уверял, что это неизлечимо!
– В какой-то степени он был прав, - осторожно высказался Джеймс, который к тому времени уже давно убедился, что старина Кайт был лишь неплохим утешителем, тогда как по части целительства любой фельдшер-недоучка дал бы ему сто очков вперед.
Когда отставной пожарный, все ещё не веря своему счастью, покинул приемный кабинет, вошла миссис Уотерс.
– На сегодня у вас осталась последняя пациентка, доктор. Миссис Гэрисон.
– Ах, дьяв...
– Джеймс осекся, захваченный врасплох.
– В том смысле, что - как замечательно, - сбивчиво забормотал он, трусливо посматривая на регистраторшу.
Миссис Уотерс удалилась, бросив на него суровый взгляд, и тут же в кабинет вплыла Аманда Гэрисон.
– Доктор Торчленд... Джеймс, как я рада вас снова видеть! воскликнула она, плотно закрыв за собой дверь.
– М-мм, я тоже, - соврал Джеймс, выдавливая улыбку.
– Вы просто чудо.
– Она уже раздевалась. Джеймс сбивчиво заговорил, стремясь побыстрее остановить её, но вместе с тем опасаясь к ней приближаться:
– Послушайте, миссис Гэрисон, все это, конечно, замечательно, но я не могу позволить, чтобы вы здесь... сейчас...
– Не смейте называть меня миссис Гэрисон, доктор!
– перебила она.
– Вы знаете, как меня зовут, и уже обращались ко мне по имени. Так что извольте называть меня как следует.
– Миссис Гэрисон, прошу вас...
– Аманда! Аманда!
– Блузка уже полетела на спинку стула. Погрозив Джеймсу пальцем, Аманда в мгновение ока избавилась от юбки, а затем неуловимым движением сорвала лифчик и небрежно отбросила в сторону. Затем, устраиваясь поудобнее на кушетке, спросила Джеймса:
– А известно вам, что означает имя Аманда?
Как любой медик, он, конечно, знал, латинское значение этого имени, но, тем не менее, упрямо помотал головой.
– В переводе с латыни это значит "готовая к любви", - горделиво пояснила Аманда, привычно подворачивая под себя согнутую в колене ногу. Посмотрите на меня, Джеймс. Не отворачивайтесь, прошу вас!
– она методично раскаивалась.
– Ваши глаза - в них столько тепла!
– Аманда!
– Не зная, как быть, Джеймс нервно мял в руках стетоскоп. Это в последний раз. Я не хочу... Я больше не позволю вам так себя вести... Это...
– Вам ведь нравится моя грудь, да, доктор?
– Аманда качалась все быстрее и быстрее.
– Она красивая, да? Вы ею восхищаетесь. Джеймс, да посмотрите же на меня!
– Нет, не хочу!
– Тогда я закричу!
– пригрозила Аманда.
– А когда войдет миссис Уотерс, скажу, что вы набросились на меня, заставили раздеться догола и хотели изнасиловать...
– Послушайте, Аманда, - пролепетал изрядно струхнувший Джеймс.
– Я не хочу с вами ссориться, но...
– Тогда посмотрите на меня!
– капризным голосом потребовала она. Вот, умница! Разве вы не находите меня красивой? Не хотите ласкать мою грудь, целовать соски? Или боитесь, что я вам не позволю?
– Нет, конечно!
– возмутился Джеймс.
– У меня и в мыслях не было...
Он отвернулся и уставился в окно. Аманда зажмурилась, губы её приоткрылись, лицо исказила гримаса наслаждения - волны оргазма одна за другой сотрясали её тощее тело. Наконец, придя в себя, она открыла глаза и, сладко потянувшись, промурлыкала: