– Но денег тебе придется подождать до следующей недели, - заметил Мэллори, передавая ему бутылку.

– Да что вы, мистер Мэллори, - произнес Иезекииль, отхлебнув из горлышка.
– Неужто так трудно раздобыть двенадцать зеленых?

– Это зависит от того, прекратится ли этот чертов дождь вовремя, чтобы Акведук просох к завтрашнему вечеру.
– Детектив недовольно фыркнул.
– Где это видано, чтобы в канун Нового года шел дождь?

– Так вы снова ставите на Пролета?

– Если ипподром придет в божеский вид.

– И вас не смущает, что он проиграл восемнадцать заездов кряду?

– Ни чуточки. Я бы сказал, что по статистике он должен выиграть хоть раз.

– Заплатите мне до заезда, и я все сделаю за десять долларов, - решился Иезекииль.

Мэллори с ухмылкой полез в карман, выудил несколько скомканных банкнот и через стол швырнул две из них старику.

– С вами не больно-то поторгуешься, мистер Мэллори, - заметил тот, прикарманивая деньги.
– Покрашу послезавтра.
– Он помолчал.
– Чего вы хотите там написать?

– Джон Джастин Мэллори, - Мэллори ладонью расставил слова в воздухе.
– Величайший детектив в мире. Конфиденциальность гарантирована. Не бывает слишком мелких работ, не бывает слишком высоких гонораров. Специальные скидки для дам в коже с кнутами.
– Он пожал плечами.
– Словом, всякое такое.

– Серьезно, мистер Мэллори.

– Только имя.

– А вы не хотите, чтоб под ним было написано "Частный детектив"?

– Давай не будем обескураживать случайных посетителей. Если ктонибудь заглянет ко мне с кругленькой суммой, я соглашусь играть центрфорвардом за "Кникс".

Хихикнув, Иезекииль еще раз хлебнул из горлышка.

– Оно и вправду доброе питье, мистер Мэллори. Держу пари, его и вправду выдерживали в дубовых бочках, как сказано в рекламе.

– Согласен. Будь это сигара, она бы непременно была скатана на бедрах прекрасной кубинки.

– Оно обязательно надо выпить чего-нибудь эдакого хорошего, чтоб въехать в Новый год.

– Или сбыть с рук старый, - подкинул Мэллори.

– Кстати, чего это вы засиделись тут допоздна в новогоднюю ночь?

– Немного не сошелся во мнениях с квартирной хозяйкой.

– Она выставила вас за порог?

– Она не прибегала к столь длинным формулировкам, но когда я увидел, что моя мебель грудой свалена посреди вестибюля, то пустил в ход свой отточенный до бритвенной остроты дедуктивный метод и умозаключил, что лучше провести ночь в конторе.

– Так не годится. Вам бы след сейчас праздновать.

– Вот и отпраздную в полночь так, что пыль столбом. Этот чертов год кончается недостаточно быстро, чтобы это пришлось мне по вкусу.
– Мэллори поглядел на старика.
– А как насчет тебя, Иезекииль?

Тот бросил взгляд на циферблат наручных часов.

– Почти без двадцати девять. Закрываюсь в девять, а потом поведу жену на Таймс-сквер(. Включите телек через пару часиков, может, сумеете углядеть нас.

– Непременно, - Мэллори не потрудился упомянуть тот очевидный факт, что у него в конторе нет телевизора.

– Может, вас нынче вечером вам дадут дельце, - с сочувствием проронил Иезекииль.
– Вас тут пораньше, часа в четыре, разыскивали двое парней. Сказали, что могут вернуться.

– Здоровяки?
– уточнил Мэллори.
– Выглядят так, будто все время жрут анаболики?

– Они самые.

– Они вовсе не собираются нанять детектива, - ответил Мэллори.
– Правду сказать, они намерены расчленить его.

– А чего вы им сделали?

– Ни черта.

– Так чего ж они на вас взъелись?

– Вовсе даже и не на меня, - возразил детектив.
– Просто они еще этого не знают.

– Чего-то я не улавливаю.

Мэллори вздохнул.

– Нику нужна была ссуда, чтобы отправиться на запад: Дорин совмещает в себе множество качеств - и дурных, и хороших, но ни одно из них не числится в разряде дешевых, так что он шантажировал кое-кого из наших клиентов.

– А расхлебывать предоставил вам?

Мэллори кивнул.

– Смахивает на то, что одному из них представление Ника о методах накопления стартового капитала пришлось не по нраву.

– Так вы бы лучше сказали им, что это не ваша вина.

– Я и собираюсь. Просто пока как-то случай не подвернулся. Что-то в выражении их лиц подсказало мне, что они не расположены к переговорам. Думаю, за пару деньков они поостынут, и мы все уладим.

– Как?
– не удержался от вопроса Иезекииль.