Лобан никуда не ушёл! Он медленно кружил на старом месте, словно желая выяснить, что случилось.

Я прицелился во второй раз. Лобан пошёл прочь. Он плыл между камней, всё ускоряя ход.

Кругом светлело - глубина уменьшалась.

Лобан скоро устал, и расстояние до него сократилось. Камни, между которыми он плыл, поднялись и стали сближаться. Мы очутились в скалистом коридоре.

Дно и стены коридора густо поросли розовыми водорослями - цистозирой. Глубина всё уменьшалась - значит, из коридора нет выхода. Лобан попался!

Я уже опустил предохранитель ружья, как вдруг моё внимание привлекла необычная картина.

Водоросли впереди вели себя непонятно.

Они угрожающе шевелились, а самые высокие из них размахивали из стороны в сторону косматыми лапами, словно предостерегая об опасности.

Лобан замедлил ход и остановился.

Что мне водоросли! Я был уже совсем рядом. Вытянув перед собой ружьё, сделал два сильных гребка ногами, навёл прицел на толстый рыбий живот... и беспомощно забарахтался, перевёрнутый волной на спину.

Прибой швырял меня, как щепку: то поднимал к самым скалам, то уносил далеко по коридору назад.

Кое-как я перевернулся на грудь и, отчаянно работая ногами, ушёл на глубину, а потом назад в бухту...

Так вот чем грозили мне водоросли! Они кричали: "Берегись! Волны!" А я их не понимал.

ПРОЩАЙ, МОРЕ!

В сентябре стало прохладно. Нельзя было долго находиться в воде.

Исчезло и большинство рыб. Они ушли дальше от берега, на глубину, где теплее.

Там у них свой - рыбий - юг.

Пора было уезжать и мне.

Сентябрьским утром я сложил все свои вещи, упаковал ласты, маску и в последний раз вышел на берег.

Море лежало передо мной тихое, ласковое. Оно было осеннего, зеленовато-бутылочного, цвета.

Но теперь я знал - этот цвет обманчив. Настоящие краски моря не здесь, на поверхности. Настоящие краски под водой - жёлтые, зелёные, розовые, голубые...

Прощай, разноцветное море!

К А К Я С П А С М А Г Е Л Л А Н А

ГДЕ МОЯ КИНОКАМЕРА?

Дело было вечером. Я сидел на диване и читал Серёже и Косте "Историю великих мореплавателей". Это был трагический момент - гибель Магеллана.

– "...Тогда отважный путешественник обернулся...
– прочёл я и перевернул страницу.
– "Назад, к шлюпке!" - крикнул он товарищам. Но один из туземцев поднял копьё и..."

В эту минуту зазвонил телефон.

– Да, - сказал я.
– Слушаю... Участвовать в спасении судна, написать рассказ и снять фильм? Билет заказан? Через час буду на аэродроме.

Сзади меня шлёпнулась на пол книга. Я встал.

– Дети, - сказал я, - как вам не стыдно! Костик, слезь с брата. Папа улетает на Дальний Восток, а вы... Где моя бритва? Где кинокамера?

В комнату вошла жена.

– Ну конечно!
– воскликнула она.
– Стоило мне выйти на минуту - уже драка. Кинокамера тебе дороже детей... Почему на столе чемодан? Что это всё значит?

– Папа будет снимать кино, - сказал Костик.
– Он сейчас улетает. Там что-то случилось... Ты сдался, несчастный, или нет?

ЧТО ВСЁ-ТАКИ СЛУЧИЛОСЬ?

А случилось вот что.

Шёл Охотским морем португальский пароход. Шёл, шёл и наскочил на каменную мель, на острые камни, которые пробили ему борт.

"Спасите! Окажите помощь!" - передали моряки по радио.

И помощь вышла.

Про то, как наши корабли будут спасать иностранца, я должен был написать рассказ и снять коротенький фильм.

– До свидания!
– сказал я.
– Костя и Серёжа, идите сюда. Не возитесь. Слушайте маму. Не отворачивайтесь - вас целует отец. Про Магеллана дочитаем потом. Побриться в самолёте, что ли?..

В САМОЛЁТЕ

В самолёте никто не брился.

Реактивные моторы ревели изо всех сил.

Часы летели как минуты.

Я изучал карту.

"Вот тут Охотское море. Тут остров Сахалин. Тут Камень Опасности. На этом камне сидит португалец. Из Владивостока и Корсакова идут спасательные суда... Так... Так..."

Я поднял голову и увидел, что на меня пристально смотрит чернобородый человек в сером костюме.

Особенно его интересовала моя карта.

Я пожал плечами и снова начал водить пальцем: Сахалин - Камень Опасности - Владивосток.