МАТРОС ПАША

Головоногих бросили в чан, и они там разбежались.

Осьминог тотчас же спрятался за таз. Он сидел красный, злой, тяжело дыша. Из-под щупалец у него торчала какая-то трубка. Она то и дело раздувалась и сжималась. На поверхности воды вздувался и опадал маленький бурун.

Коричневые кальмары носились от одной стенки к другой. Они то плавали, как рыбы, шевеля хвостами, то мчались задом наперёд, выталкивая из себя, как ракеты, струи воды.

Зелёные каракатицы копошились на дне.

– Смотрите, сейчас перекрашиваться будут, - сказал кто-то.

И верно: две каракатицы забрались на осколки кирпичей и сразу стали кирпичного цвета. Щупальца поджали - не отличишь от камней. Третья каракатица залезла на дощечку "Вход воспрещён!", стала чёрной и покрылась пятнами, похожими на буковки.

Смеркалось.

– Ну, теперь всё в порядке!
– сказал я.
– Большое спасибо вам, выручили. Завтра же я их чик-чик - и сниму. Только надо кого-то попросить, чтобы ночью присмотрел за чаном.

– А тут на причале всегда матрос. Он и присмотрит.

– Давайте матроса.

– Тётя Паша!

"При чём тут тётя Паша?"

К чану подошла женщина с красной повязкой на рукаве.

– Тётя Паша, - сказали ей, - тут у приезжего товарища в чан животные посажены. Ты присмотри за ними.

– Есть присмотреть!
– ответила матрос тётя Паша.
– Куда они денутся? Чай, не летают. И безногие.

– Не летают!
– сказал я.
– И безногие. Но вы всё-таки присмотрите.

И пошёл спать.

ГДЕ КАЛЬМАРЫ?

Рано утром я прибежал к чану.

– Привет!
– сказал я тёте Паше.
– Как прошла ночь?

– Да так и прошла. Никто к чану не подходил, - ответила тётя Паша. Привет!

"Вот и хорошо!
– подумал я.
– Сейчас всё сниму!"

Наклонился над чаном, стал считать своё хозяйство. Осьминог на месте, каракатицы на месте, кальмары... Кальмаров нет.

– Постойте, а где же они?

– Там.

– Нету!

Осмотрели мы с тётей Пашей весь чан. Нет кальмаров.

– Н-да!
– сказал я.
– Таинственное исчезновение. Куда они могли деться? Не по воздуху же улетели!..

В это время мимо проезжал начальник лова. Я хотел было спросить, куда могли деться кальмары, но мотороллер обдал меня синей струёй дыма, и начальник - трах-тах-тах!
– промчался мимо.

– Всё ему некогда, - сказала тётя Паша.
– И носится, и носится... Я уже целый месяц не могу с ним поговорить. Стара стала, мне бы с причала перевестись в какое-нибудь тёплое место: на склад или ещё куда... А вы что, уже снимаете?

– Ага, снимаю. Каракатиц.

– Да их и не видать. Глядите-ка, мусору сколько на дне.

– Ничего, - ответил я.
– А впрочем, можно и почистить.

ГДЕ КАРАКАТИЦЫ?

Я сбегал в цех, достал резиновые сапоги, натянул их и залез в чан. Стою по колено в воде, достаю кирпичи. Сначала я их по одному выбрасывал, потом стал в таз собирать. Наберу полный - передам тёте Паше, та его к морю - и высыплет. Убрали мы с ней кирпичи, выбросили "Вход воспрещён!", выбросили таз. Стало дно чистое.

– А где же каракатицы?
– вдруг спрашивает тётя Паша.

Посмотрел я - в чане один осьминог.

Видно, с кирпичами мы и каракатиц выбросили. И когда это они успели в таз залезть? Хорошо, что я их уже снял.

Теперь - осьминога.

Взвел я у аппарата затвор, подошёл к самому краю чана. Осьминог внизу закопошился - и в сторону.

Я к нему - он от меня. Как серое облако, приподнимается и катится прочь. Разве так снимешь?

Надел я снова сапоги и влез в чан. Прижал осьминога к стенке. Навёл на него аппарат. И тут осьминог как вздрогнет! Из трубки его в воду как ударит тёмная струя! Расползлась вокруг осьминога чёрная дымовая завеса. Стал чан похож на громадную чернильницу.

Я махнул рукой и вылез. Долго сидел возле чана, ждал, когда осядет чернильное облако.

Осело. Вижу - всё дно покрыто чёрными хлопьями. Осьминог возле стенки сидит усталый, бесцветный. Какие тут съёмки! Отошёл я от чана, сел на перевёрнутый ящик.

"Вот тебе, - думаю, - и чик-чик!"

Тут раздался голос тёти Паши:

– Гражданин, смотрите-ка, удирает!..

Я обернулся. Над чаном торчали два чёрных осьминожьих глаза.

КАК УБЕГАЛ ОСЬМИНОГ

Глаза исчезли, и над стенкой показались кончики щупалец. Щупальца перебрались через край и, как змеи, соскользнули вниз. Осьминог трогал ими песок.