– Это ты, Макар?
– Невысокий человек спрыгнул с телеги.

Макар, не отвечая, кинулся к телеге. Там лежал мужик - это успокоило Макара, он повернулся к вознице и ответил, тяжело вздохнув:

– Я...

– Ты чего такой пужаный?
– спросил очень знакомый голос.

– Кто ты? Откуда меня знаешь?

– Скажу - упадешь, - с улыбкой ответил тот.
– Сидора Гривцова похоронил ай нет?
– заключил почти шепотом.

– Батюшки, постой, постой... Да как же это? Жив, значит? Голос твой, верно, а от тебя и половины не осталось. Худющий-то, господи, и без усов!

– Побывал бы, где я, так и хуже стал бы. Ну, да еще поговорим, помалкивай. Надо вот человека скорей домой отправить. Это Митрошка, Артамонов сын.

– Дядя Макар, здорово!
– слабо произнес Митрофан.
– Не знаешь, жив батя?

– Лежи, лежи, Митроша, не беспокойся.
– Сидор поправил на нем шинель.

– Казаки Митрошу подстрелили, домой он шел. Хотел я сам отвезти его в Кривушу да кое с кем там рассчитаться, ан не судьба. Казаки из Тамбова уходят дальше.

– Зайдем в избу-то, - предложил Макар.

– Давай зайдем. Митроша, полежи тут один, мы сейчас придем... Ты, Макар, бабе не проговорись про меня, Пресняков я - продагент.

– Будь в надёже...

Когда вошли в сенцы, Сидор заговорил снова:

– Я хочу тебя попросить отвезти его домой, мне нельзя появляться в Кривуше.

– У меня у самого горе... Только что сестру схоронил, и дочь с пути свихнулась.

– Ну как же, Макар... Нельзя такой грех на душу брать. Не отказывайся, отвези парня в Кривушу. Мне к заре надо опять в Сампуре быть. А тут я, как волк, теперь прячусь по задворкам.

– Ну чего же делать-то... Оставляй. Завтра утром отвезу. Отец-то его помер.

– Ну?

– Весной еще. И мать плохая.

– Ты ему про отца-то... нонче не говори.

Они вернулись к Митрофану, осторожно сняли с телеги, понесли в избу.

– Больница полнехонька, не оставили. Перевязали - и все, - говорил Сидор, неся Митрофана.

– Батя жив ли?
– снова спросил Митрофан.

– Болеет, говорят, тяжело, - за Макара ответил Сидор.
– Бог даст, все обойдется... Завтра дома будешь.

Серафима, услышав шум, проснулась.

– Кто там, Макар?

– Продагент завез раненого... Митрофана из Кривуши знаешь? Его казаки подстрелили.

– О господи, царица небесная, - засуетилась Серафима, - сколько народушка гибнет зазря.

Митрофана уложили у окна на солому, Серафима принесла ему молока.

Макар вышел проводить Сидора.

В темноте озеро сверкало сталью, какой-то настороженностью дышало все кругом: и тополя, затихшие у пруда, и едва слышные шорохи по дворам.

– Ты перекусил бы чего, - вдруг предложил Макар.

– Нет, поздно уж, надо ехать.
– Сидор отвязал вожжи.
– По теперешним временам кто поспехает, того и бог хранит. Мы ехали через Шмелевку... там коммунара одного подожгли. Сам-то, видать, в отъезде. Жена с детишками бегает по селу, на ночлег просится. Никто не пускает!
– И Сидор зловеще усмехнулся.

– Грех, Сидор, чужой беде радоваться, - глухо сказал Макар.

– Моей беде радовались, а чего мне не порадоваться?
– Сидор тяжело взобрался на телегу.
– Ну, бывай, Макар, до скорой встречи. Советам каюк скоро, верь моему слову.
– И зло стегнул лошадь.

3

Рассказово напоминало кочевой табор.

Десятки эвакуированных сюда из Тамбова учреждений искали пристанища. В неразберихе и суете было легко потерять главную цель своих действий, разменяться на мелочную опеку отдельных лиц, надоедливо жалующихся на всех и вся.

Комендант Укрепрайона Редзко заболел тяжелым нервным расстройством, надо было немедленно кем-то заменить его. А военспецов не так-то просто найти.

Чичканов почти не выходил из машины, лично проверял выполнение приказов штаба Укрепрайона. Некогда было ждать, пока явится вызванный работник, - лучше поехать на место, увидеть своими глазами, как действует человек на своем посту.

Направляясь в 610-й полк, который приводил в боевой порядок свои роты, Чичканов разыскал в Рассказове Бориса Васильева, земляка, профессионального революционера, не раз побывавшего в эмиграции.

Митинг состоялся у высокой железнодорожной насыпи. Выстроившийся полк стоял внизу. Чичканов и Борис Васильев вместе с командиром полка поднялись на насыпь.

– Товарищи красноармейцы!
– заговорил Чичканов.
– Вы присланы в нашу губернию защищать Советскую республику, а наши, тамбовские, люди посланы в другие края. Защищая Тамбов, мы защищали и Тулу и Новгород, то есть общее наше дело - дело революции! Я не буду вас упрекать, ваш полк делал, что мог, но соседние полки почти целиком сдались врагу... Это позор, товарищи! Что мы должны написать об этих людях на их родину?
– Чичканов сделал паузу, пробежал взглядом по рядам красноармейцев, опустивших глаза к земле.