В кабинет Чичканова, где год назад получил из рук председателя Губисполкома письменную благодарность, Кочергин вошел с тайным радостным трепетом. Он, Кочергин, теперь власть в Тамбове. Вот сейчас сядет за стол Чичканова и напишет им в Совет Укрепрайона докладную записку. Так, мол, и так... Я первый вошел в Тамбов со своим отрядом, восстановил советскую власть и вывесил красное знамя мировой пролетарской революции...

Кочергин поставил у двери часового и сел за стол.

Стук в дверь оторвал его от дела. Вошел часовой с каким-то горожанином.

– Вот, командир, к тебе просится.

Кочергин узнал Вольского, который когда-то приносил ему чинить обувь, наставлял жизни и хорошо платил. Кочергин любил Вольского. Раньше он был эсером, потом, говорят, вошел в партию большевиков.

– А-а, учитель! Здравствуй!
– встал из-за стола Кочергин и дал знак часовому оставить их одних.

– Герой, герой, Петя!
– подошел к нему Вольский.
– Освободитель наш! Второй раз отличаешься! Пора бы и награду!
– Он похлопал его по плечу.

Кочергин расплылся от радостного ощущения своей славы.

– Не то что эти трусы из штаба! Вояки!
– презрительно говорил Вольский.
– Пора и справедливость установить. Ты должен губернию в руках держать, а не Чичканов.

– Да если бы я в Совете Укрепрайона был, то...
– запетушился Кочергин.

Вольский цепко ловил взгляды Кочергина.

– А почему бы тебе не создать ревком и не стать председателем ревкома?

На лице Кочергина так и застыла довольная улыбка.

– Грамоты не хватает, а то бы...

– А я что? Не помогу разве?
– в самую точку, без промаха выпалил Вольский.
– Я, учитель твой, к твоим услугам. Чтобы подозрения у людей не было, будешь ко мне приходить за советами вечерами. Бумаги тебе писать буду. Да мы с тобой, Петя!..
– многообещающе заключил Вольский.
– Только согласись, сейчас в колокола ударим. Соберем народ. Вагонные мастерские меня знают. Рабочий класс тебя выдвинет, я подскажу.

Кочергин ошалело краснел и улыбался.

– Если так, можно и председателем... раз рабочие выдвинут. За них жизни не пожалею, всегда впереди. Вот так и в докладной пишу!

– В какой докладной?

– В штаб Укрепрайона.

– Зачем тебе это нужно? Пусть сами поклонятся.

– Ты так советуешь?

– У тебя какие-нибудь мандаты есть? Людям зачитаю.

– А вот они. Эту бумагу в прошлом году за спасение губернской власти сам Чичканов подписывал, и Губком, и Губчека...

– Как раз то, что надо.

Через три часа на площади состоялся митинг. С речами выступили Чухонастов и Вольский. Кочергина единогласно избрали председателем ревкома. Членами ревкома утвердили Чухонастова и помощника Кочергина Равченко.

Новая власть торжественно заняла кабинеты "Колизея". Наступила ночь. Тишина.

Конные дозоры шныряли по окраинам города.

3

Рано утром 22 августа автомобиль Чичканова остановился у "Колизея".

Чичканов подошел к часовому, тот узнал председателя Губисполкома, козырнул ему.

– Где Кочергин?

– На втором этаже, в вашем кабинете.

Часовой перед кабинетом не знал Чичканова, преградил ему дорогу:

– Идет заседание ревкома, нельзя.

Чичканов метнул взгляд на часового:

– Какого ревкома, что за ревком? Я - Чичканов.
– Он отвел винтовку часового и открыл дверь.

За столом перед Кочергиным сидели Чухонастов, Равченко и Вольский. Кочергин, увидев Чичканова, невольно встал.

– Молодец, Кочергин!
– Чичканов подошел к нему, пожал руку.
– Опять отличился. Благодарю от имени Совета Укрепрайона. Ты почему же не известил штаб о своих действиях? И что это за ревком у тебя?

Кочергин растерялся от похвалы Чичканова, не знал, что ответить, глянул на Вольского. Тот насупил брови.

– Нас народ избрал, - ответил Кочергин.
– Я председатель ревкома, а это члены.

Чичканов оглядел всех троих, остановил взгляд на Вольском.

– И ты здесь? Ну вот что, Кочергин. За храбрость благодарю и тебя, и твой отряд. А ревком именем советской власти я упраздняю. Ты немедленно сдашь отряд Укрепрайону и вернешься в Тверь командовать своим батальоном.

– Как вы смеете!
– горячась, подскочил со стула Равченко.
– Он законно избран! И мы тоже. Был митинг, были рабочие. Покажи, Петр, ему протокол.