– Садитесь.

Я поспешно сел, замерев на краешке кресла. Бумаги листались неторопливо и вдумчиво. Совершенно беззвучно при этом, будто сами собою перепархивали.

– Когда, каким образом и где именно познакомились с Александром Пушкиным?

– В Кишиневе, ваше высокопревосходительство. Был сослан туда за дуэль.

– За дуэль?
– Генерал впервые поднял на меня бледные, безмерно усталые глаза.
– Какая по счету?

– Первая, ваше высокопревосходительство.

– И чем же она закончилась?

– Прострелил ногу гвардии поручику Турищеву, ваше высокопревосходительство!

– А он пальнул в воздух, - с укором сказал генерал.
– Неблагородно поступили, Олексин.

– Иначе поступить не мог, ваше высокопревосходительство. Турищев оскорбил даму.

– Даму? Это меняет оценку.

Генерал оставил бумаги. Откинулся к спинке кресла, и лицо его ушло в тень.

– Затем прибыли в Кишинев. Кто представил вас Пушкину?

– Никто, ваше высокопревосходительство. Занимались фехтованием у одного местного мастера. В конце концов я счел возможным лично представиться Александру Сергеевичу под тем предлогом, что мы с ним - земляки.

– После чего вы затеяли новую дуэль.

– Так точно, ваше высокопревосходительство, о чем весьма сожалею.

– И с кем же на сей раз?

– С Руфином Ивановичем Дороховым. Исключительно вследствие собственной невоздержанности.

– И кто же был вашим секундантом?

– Майор Раевский, ваше...

– Майор Владимир Раевский, - почему-то с некоторым удовлетворением отметил генерал.

– Так точно, ваше высокопревосходительство!

Я уже сообразил, что меня допрашивает сам шеф жандармов Александр Христофорович Бенкендорф. Но пугало меня не это. Я очень встревожился, что он спросит, кто именно меня познакомил с Раевским, и я вынужден буду назвать Пушкина. Однако генерал сказал совсем иное. И - весьма неожиданное:

– Дуэль на шпагах - скорее спорт, как говорят англичане. Ковырнули друг друга и разошлись. Так оно и было?

– Так точно, ваше высокопревосходительство!
– с огромным облегчением согласился я.

– Ну и Бог с вами. А по какому поводу вы устроили попойку за неделю до бряцания шпагами?

– Осьмнадцать лет мне исполнилось, ваше высокопревосходительство.

– И кого же вы в сей знаменательный день пригласили?

– Троих, ваше высокопревосходительство. Господина Александра Пушкина, майора Владимира Раевского и...
– Я мучительно соображал, как мне представить Урсула Бенкендорфу, делая вид, что припоминаю фамилию.
– И капитана Охотского, кажется. Прощения прошу, фамилию запамятовал.

– Капитана Охотникова, - поморщившись, поправил Бенкендорф.
– Вам известно, что он умер?

– Умер?.. Не знал об этом, ваше...

– А с ним вы каким образом познакомились?

Как же повезло мне тогда, что генерал сначала сообщил о смерти капитана Охотникова - а я знавал его в Кишиневе, знавал, но близко знаком не был - и лишь потом заинтересовался почему-то, как мы с ним познакомились. Раевский был уже арестован, так что навредить ему я не мог, а вот Пушкина следовало выводить из этой жандармской игры в подкидных дурачков.

– Нас познакомил майор Раевский.

– Присутствовали при их беседах?

– Помилуйте, ваше высокопревосходительство, - я позволил себе улыбнуться.
– Я тогда, в Кишиневе, безусым юнцом еще считался. А потому я их приглашал, а они меня - никуда и никогда. Даже на дуэли секундантом не брали.

Зря я это выпалил, относительно дуэлей. Но Бенкендорф и на оговорку мою внимания не обратил.

– Однако ясский господарь Дмитрий Мурузи почему-то отошел от этого правила.

– Крайне удивлен сим обстоятельством, ваше высокопревосходительство. Крайне удивлен приглашением его и по сей день, хотя, не скрою, и весьма польщен.

Бенкендорф нагнулся к столу, вновь возникнув в кругу света. Взял в руки очередную бумагу.

– Господарь отозвался о вас весьма восторженно. Послушайте его доклад Инзову. "Атаку возглавил прапорщик Александр Олексин, убив двух турецких разбойников..." - Кончив читать, поинтересовался: - Соответствует действительности?

– Так точно, ваше высокопревосходительство!

– У Инзова к вам тоже претензий не оказалось, - продолжал главный жандарм.
– Отмечает вашу искренность и чистосердечие. Вот на чистосердечии и остановимся. Когда Александр Пушкин передал вам для хранения полный список "Андрея Шенье"?

– Он мне не передавал его, ваше высокопревосходительство. Я выиграл эти стихи. В штосс.

– Что-то я не замечаю в вас того качества, которое столь восхитило генерала Инзова.

– Ваше высокопревосходительство, - сказал я, проникновенно прижав руки к груди.
– Пушкин посвятил мне два стихотворения и еще четыре - подарил на память. Они - в бумагах, что взяли у меня при аресте. Все. Все шесть стихотворений подписаны Александром Сергеевичем, а список "Андрея Шенье" - не подписан. Извольте обратить внимание, прошу вас. А не подписан потому, что подарен был кому-то другому и я его просто выиграл в штосс...