– Я, между прочим, там галок не считал. По делу приехал.

– По какому же делу?
– спросил Петя с единственной целью хоть немного "разговорить" своего собеседника.

– Велено было профессора Томилина Валерия Алексеевича на совещание привезти, для доклада. В путевке все отмечено, можете проверить, если желаете.

– Не желаем, - весело ответил Петя.
– Желаем узнать другое: вы долго товарища профессора ждали там, во дворе?

– Кто его знает. Ну, минут, может, двадцать, полчаса.

– Кого видели за это время в том дворе, кто проходил, не помните?

– Всякие проходили. Разве запомнишь.

– Ну, все-таки. Хоть кого-нибудь запомнили?
– настаивал Петя.

– Да никого я не запомнил. А так, знаешь, лепить я не привык. Отвечай потом. Ведь затаскаете, что, я не знаю?

– Да что вы, Владимир Павлович! Зачем мне вас таскать?
– взмолился Петя.
– Мне бы только ниточку какую-нибудь, чтобы ухватиться. Ведь как раз в это время четыре, а то и пять чемоданов вынесли с крадеными вещами, представляете? И непременно в машину должны были погрузить.

– Не видел, не видел, - замотал лысой головой Храмов.
– Никаких таких чемоданов не видел. Я вон газету читал, - он кивнул на лежавшую перед ним газету.

– Не может быть, чтобы вы ничего не видели, - сердито возразил Шухмин.
– Вы просто не хотите помочь. В чем дело, Владимир Павлович? Вы же честный человек.

– Честный, - с достоинством согласился Храмов.
– Вот уже пятьдесят два стукнуло, а я за всю жизнь не только под судом, но и в свидетелях никогда не был. И не желаю. Нервы беречь надо, еще в "Здоровье" писали. Они на всю жизнь одни, не восстанавливаются.

– Так ведь и я не ради себя стараюсь.

– У вас работа такая. У меня вот тоже, слава богу, работенка нервов требует. Ведь каждый норовит под колеса сунуться. Тут во нервы как дрожат. А мне до пенсии еще восемь лет трубить.

– Да разве нужны нервы, чтобы сказать, что вы во дворе видели? Тут совесть нужна, а не нервы, - начал закипать Шухмин.

– Как же тут без нервов? А если они на суд придут?

– Кто придет?

– Да эти, которые, значит, с чемоданами перли?

– Их приведут. Они не сами придут. И вы-то тут при чем? Вас же на суде не будет.

– Вытащите. Что, я не знаю? Вам слово скажешь...

– Ну, хватит, Владимир Павлович, - прервал его Петя.
– Не хотите помочь, не надо. Больше я уговаривать вас не буду.

– Так я же со всей душой, - спохватившись, торопливо произнес Храмов, видимо встревоженный какими-то злыми нотками в голосе Пети.

– А если со всей душой, то давайте рассуждать по-другому, - с новым запасом терпения сказал Петя.
– В котором часу вы приехали за профессором?

– Я-то?

– Ну да. Вы.

– Не помню уже.

– Владимир Павлович!
– укоризненно произнес Петя.
– Вспомните, пожалуйста.

Храмов вздохнул.

– В девять тридцать...

– Так. И стояли минут двадцать - тридцать. Прекрасно.

– И чемоданов никто не нес, - напомнил Храмов.

– Тоже прекрасно. А там, посередине двора, детскую площадку помните? Там еще с краю здоровенное дерево кривое растет.

– Ну, помню.

– Там ребятишки играли?

– Ну, играли. Что с того?

– И на здоровье. Их трое было?

– Двое. Пацаны. Вот такие, - Храмов поднял руку невысоко над полом.

– Одни гуляли?

– С бабкой. В очках. Книгу читала. Носа не оторвала.

– А к бабке этой никто не подходил?

– Другая бабка, - усмехнулся Храмов, чувствуя себя в полной безопасности за этими бабками.
– Рядом села. Воротник у ней рыжий, пушистый, головы не видно. Ну, и пошла тары-бары.

– Вы уехали, а они все болтали?

– Ясное дело, если уже языками зацепились.

– А кто еще заходил во двор?

– Ну зашел один. У меня спрашивает: "Ты с комбината? За Виктором..." "Нет, говорю". Он и отошел.

– Совсем ушел?
– насторожившись, спросил Петя.

– Да нет, на скамеечку сел. Видно, ждать решил.

Это был первый важный факт, на который Петя натолкнулся.

– А какой из себя мужик тот?

– Не мужик. Парень. Ну, обыкновенный. Какой еще?

Петя достал из кармана несколько фотографий и протянул их Храмову.