Итак, следует перевести теперь разговор на пистолет, надо реализовать нашу "домашнюю заготовку".

Я небрежно достаю из кармана патроны и рассыпаю их на столе перед Лехой. Он недоверчиво, с любопытством рассматривает их, ни к одному, однако, не притрагиваясь.

– Узнаешь?
– насмешливо спрашиваю я.

– Чего ж тут не узнать, - в тон мне отвечает Леха.

– Эх, темнота, - уже с откровенной насмешкой говорю я.
– Это же все разные калибры, вон, на глаз видно, - и кладу рядом два патрона.
– Вот "вальтер" номер три, а это - наган. А вот этот, - я придвигаю ему третий патрон, - от ТТ. Лавка к тебе приехала, дура. Выбирай чего требуется. Ну?

Леха озабоченно чешет затылок.

– Вроде "вальтер"...

– "Вроде!" - передразниваю, я.
– А номер какой?

– Хрен его знает какой.

– Ну, тащи тогда, примерим, чего тебе требуется.

– Ишь ты, какой "примерщик", - недоверчиво усмехается Леха, наклоняясь над столом и рассматривая патроны, по-прежнему не решаясь, кажется, к ним прикоснуться, потом откидывается на спинку кресла и, сунув руки в карманы, объявляет: - Вот я их отнесу, там и примерят.

– Там пусть свои примеривают, - зло отрезаю я.
– А эти, милый человек, я из рук не выпущу, понял? Не мои они.

– Так я тебе гроши оставлю.

Я знаю, что Лехе уже не выйти просто так из этого дома. Стоит ему показаться на улице, как его возьмут под наблюдение и он сам приведет наших ребят к месту, где спрятан пистолет, или к его истинному владельцу. Может быть, он приведет нас к Чуме? Или к третьему, если он существует? Однако отдавать Лехе патроны я все же не должен. Еще не хватает снабжать этих гадов патронами, даже если подойдет только один. Это может стоить одной человеческой жизни. Кроме того, такая подозрительная доверчивость - отдать ему все, а главное разные патроны, большинство из которых ему не подойдет, при их очевидном дефиците, способен только последний "лопух", и это может насторожить Леху или того, другого, к кому он понесет патроны.

– Значит, так, - решительно говорю я, поворачиваясь к Лехе.
– Хочешь маслята примерить или нет? Давай сразу говори.

– Хочу, - не задумываясь, отвечает Леха.

– Тогда ноги в руки, и пошли, - все так же решительно заключаю я.
– Так и быть, гляну, что за пушка у вас.

– С тобой... ехать?

– Со мной. Чего вылупился?
– усмехаюсь я.
– Не бойся, не обижу.

– Ну зачем обижать, - неуверенно гудит Леха, все еще не придя в себя от моего неожиданного решения.
– Мы зазря тоже никого не обижаем.

– И того, значит, не зазря, - вполне к месту интересуется Илья Захарович.
– За дело, выходит, а, Леха?

– За дело, - хмуро соглашается Леха.

– Как же вы с ним перекрестились, ежели ты первый раз в Москве, а он, выходит, тутошний?
– не отстает Илья Захарович.

– Он тоже из наших мест.

– Чего же вы его там не завалили, у себя?
– удивляется Илья Захарович.
– Чего проще-то, лопухи?

– Значит, надо было так, - недовольно отрезает Леха и предупреждает: Не цепляйся, дядя Илья. Больше трепать об этом деле не буду. Нельзя.

– О!
– поднимает палец Илья Захарович и обращается ко мне: - Видал, Витек? Я ж тебе говорю, деловой мужик, - указывает он на Леху.
– Вполне можешь доверить ему... кое-что. Как он нам.

– Ну, так как, едем, что ли?
– спрашиваю я таким тоном, словно проверяю Леху, "деловой" он мужик или так, и в самом деле мелочь пузатая, как выразился Илья Захарович, и можно ли вообще с Лехой иметь дело.

– Некуда пока ехать, понял?
– горячо, даже с каким-то надрывом отвечает мне Леха, как бы принимая мой вызов и изо всех сил демонстрируя искренность.
– У Чумы она, пушка-то. Его она. А маслят нет. Он чего хочешь за них отдаст.

– Ну, а за чем дело?

– За Чумой и дело, - все так же горячо отвечает Леха, совсем утеряв свою сдержанную солидность.
– Мы как в тот вечер разбежались, так и не сбежались пока. Побоялся я по тому адресу идти, куда меня ночевать определили. К бабке одной. Вот к вам, значит, прибился. Ну, Чума меня и потерял. И я про него пока ничего не знаю.

– Ну и что дальше?
– холодно и напористо продолжаю спрашивать я, словно экзаменуя Леху.

– А дальше вот - звоню Музке-Шоколадке, бабе его, - охотно продолжает Леха.
– Она по телефону темнит. Чуму даже называть не хочет. Встретиться, говорит, надо. В городе. К себе, видишь, не пускает.

– А вообще-то ты с ней знаком?

– Какой там знаком. Издаля видел два раза.

– Чума у нее живет?

– Хрен его знает. Может, и у нее.

– Ну, и как же ты его теперь найдешь?
– спрашиваю я.

– А вот с Музкой-Шоколадкой в четыре часа свидимся, она и скажет. Отсюда до Белорусского вокзала далеко?

– Отсюда куда хочешь далеко, - рассеянно отвечаю я.
– Это же конец Москвы.

Однако и болтлив же стал Леха. С чего бы вдруг? Неужто так напуган? Положение у него, конечно, такое, что не позавидуешь. Это он видит. Вот-вот задымится, если не сгорит. Хотя на паникера он никак не похож. Он мне кажется парнем крепким. Впрочем, чужая кровь на руках многое меняет в психике. И состояние его сейчас необходимо использовать.