Гюльназ с улыбкой прочитала эти строки, а слова о кавказском солнце напомнили ей о Германе Степановиче. Надо сегодня же, если получится, пойти к нему вместе с Искендером.

Она с удовольствием съела приготовленный девочками завтрак. Вскоре в дверях показался Искендер. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что настроение его улучшилось. "Может быть, враг раскаялся, что начал войну?"

– Ну, как ты спала, Гюлю?

– Очень хорошо, родной... Если бы даже ночевала в твоей комнате, так не отдохнула бы.

– В моей комнате?
– Искендер вдруг посерьезнел.
– Я ведь живу не один...

"Гм... выходит, если бы жил один, мне бы нашлось место рядом. А как же иначе?"

Но вслух она произнесла другое:

– А ты знаешь, на кого я похожа, по мнению Наташи и Гали? На ласточку.
– И она протянула Искендеру бумажку, которую все еще держала в руках.

Искендер прочитал записку и весело рассмеялся:

– Ну что ж? Разве плохая птица - ласточка?

– Но ведь ласточка обычно приносит добрую весть о весне. А я...

– А ты принесла другую, не менее добрую весть - о любви...

– И еще о войне, - с грустью прошептала Гюльназ.
– Правда, девочки считают меня похожей на ласточку... совсем по другой причине. Говорят, будто я, как ласточка, состою только из черного и белого цвета. Волосы, глаза и брови, даже ресницы у меня черные-пречерные. А все остальное, даже кровеносные сосуды и сама текущая по ним кровь, белое. Разве так бывает, Искендер? Как ты на это смотришь?

– Я смотрю на тебя!
– улыбнулся Искендер.
– Смотрю на тебя, а вижу сквозь тебя стену. Поэтому к сказанному девушками я бы добавил: ты не только ласточка, но и прозрачное стеклышко.

Гюльназ рассмеялась.

... Они вышли в город. На улицах было много народа, все куда-то спешили. Гюльназ хотелось попасть в центр, посмотреть на Невский, на Зимний дворец. Она оглядывалась по сторонам, крепко сжимая руку Искендера.

На стенах домов висели новые плакаты и объявления. Одно из них сообщало, что фашистские самолеты сделали попытку ночью прорваться к Ленинграду, но были отбиты с большими потерями для врага. Рядом был наклеен Указ Президиума Верховного Совета о мобилизации военнообязанных...

В тот день они долго бродили по городу. К вечеру Гюльназ так устала, что была не в силах даже добраться до общежития. "Как быстро утомляют эти большие города, - думала она.
– Интересно, далеко ли отсюда дом Германа Степановича?" И она показала Искендеру визитную карточку.

– Ты этот адрес можешь найти?

– А кто такой... Зуберман... Герман Степанович?..

– Пойдем, потом узнаешь. Он наверняка дома и дожидается нас... Я обещала...

Искендер изумленно вертел визитку в руках.

– Гюлю, откуда ты знаешь этого человека? Откуда у тебя это?

Гюльназ будто застали на месте преступления. Голос Искендера звенел.

– Ты хоть знаешь, кто он такой?

– Знаю, он сказал, что он музыкант... А что?..

– Музыкант?.. Самый обычный музыкант... Не так ли?.. По правде говоря, откуда тебе знать? Зуберман - знаменитый пианист, виртуоз.

– Что значит виртуоз?

– Самый большой мастер... самый искусный пианист... Люди часами стоят в очереди, чтобы попасть на его концерт, а ты...

– Ты тоже его знаешь?

– Кто в Ленинграде его не знает? Был на его концерте...

Дом Германа Степановича находился поблизости, на Невском.

Искендер очень быстро его нашел и привел Гюльназ к квартире на третьем этаже старинного здания. Перед дверью, обитой черной кожей, они остановились. На старой металлической табличке было выбито "Зуберман Г. С.". Справа белела круглая кнопка электрического звонка.

Искендер, молча глядя на девушку, улыбался, как будто хотел сказать: "Видишь, Гюлю, куда я привел тебя". Потом нажал на кнопку звонка. Оба, затаив дыхание, ждали. За дверью не раздалось ни единого звука, но она вдруг неожиданно отворилась, и показалась седая голова Германа Степановича. Голубые глаза, полные изумления и радости были устремлены на Гюльназ.

– Гюля Мардановна, девочка...
– Голос его, такой же величественный, как и просветленное выражение лица, задрожал.
– Как хорошо, что вы пришли... А этот молодой человек, без всякого сомнения, Александр?..

– Да, Герман Степанович, - быстро пришел ему на помощь Искендер.

Зуберман сжал его руку и пригласил обоих в дом. Гюльназ смущенно, но со скрытым любопытством огляделась. Теперь, после слов Искендера, она была рада, что попала в дом такого знаменитого человека, неожиданно изменившегося в ее представлении.