Шрифт:
Но уйти, не повидав Гюльназ, было нельзя. Он решил ждать.
Прошло довольно много времени, наконец скрипнула одна из дверей в противоположном конце коридора, девушка в цветастом халате медленно, усталым шагом направилась в его сторону. Искендер знал подруг Гюльназ. Но эту девушку видел впервые. Когда она поравнялась с ним, он поздоровался с нею и спросил, не знает ли она Гюльназ Абасову.
– О! Конечно, знаю.
– На ее матовом лице появилась добрая улыбка.
– Я и вас знаю.
– Ее голос был таким же мягким и ровным, как и цвет лица.
– А вы не знаете, куда ушла Гюльназ?
– Наверное, в госпиталь с девушками...
– В госпиталь? Не сказала, когда вернется?
– Гюля говорила, что ищет свою землячку, она врач... Однажды в городе случайно ее увидела и теперь хочет разыскать, во что бы то ни стало.
Искендер понял, что речь идет о докторе Салиме, внутренне успокоился, но на смену пришла другая тревога: "Что это ей взбрело искать Салиму? Разве можно ее найти в таком большом городе, увидав на улице случайно. И зачем она ей сейчас понадобилась?"
"Матовая" девушка между тем предложила:
– Если будете ждать Гюлю... идите в нашу комнату... Не стойте...
– Спасибо...
– он уже собрался двинуться вслед за нею, как вдруг дверь отворилась, и появилась Гюльназ с двумя подругами по комнате.
– Вот и ваша Гюля!
– Где ты, Гюлю...
– Просто так, ходили в город. Подумала, может, доктор Салима мне встретится. А ты чего вдруг? Не поздно?..
– У меня к тебе важный разговор, Гюльназ!
Почувствовав тревогу в его голосе, заволновалась и Гюльназ.
Подруги, хоть и не понимали, о чем они говорят, тоже уловили что-то серьезное в их разговоре.
– Важный разговор? О чем?
– Гюля, не стойте здесь, проходите в комнату, мы вам не помешаем, предложила одна из девушек и, не дожидаясь ответа, взяла подругу под руку, и они направились в другой конец коридора.
Искендер, хоть и не смотрел в ту сторону, понял, что они вошли в комнату той "матовой" девушки.
Гюльназ торопливо открыла дверь и почти силой втащила туда Искендера.
– Ну, теперь говори, что случилось? Неужели...
– Она хотела сказать: "Идешь на фронт?" - но у нее не повернулся язык.
– Может, письмо из дому получил?.. Что пишут?...
Искендер, видя ее волнение, не знал, с чего и начать.
– Ничего не случилось, Гюлю... Почему ты так разволновалась? Я подумал, с тобой... вернее... да сядь ты.
– Он вдруг поменял тему разговора, с деланной улыбкой посмотрел на Гюльназ и неожиданно, погладив ее по волосам, добавил: - Если позволишь, я присяду рядом с тобой, устал. Ну, скажи, нашла ты доктора Салиму?
Гюльназ знала, что Искендер всегда, в самые напряженные моменты становился вот таким, обходительным. Еще и по волосам ее погладил, гляди-ка! Откуда это солнце взошло? Сердце ее затрепетало от страха.
– Имей совесть, Искендер, не убивай меня. Говори, что случилось... умоляю тебя...
– Ее глаза, как магниты, ловили взгляд Искендера. А он подумал: "Нет! Во что бы то ни стало я должен ее заставить..."
– Знаешь, Гюльназ...
– Теперь его голос сделался другим.
– Мы должны покончить с эти делом. Ты должна уехать!..
Она промолчала, но не отвела от него взгляда.
– Почему ты так смотришь, Гюлю? Ты же сама видишь... Не сегодня завтра город будет в кольце... Об этом говорят все.
Он умолк, замерла и Гюльназ. Он хотел услышать от нее хоть слово, одно-единственное. Оно было нужно сейчас. Вдруг горячие нежные руки Гюльназ пришли в движение, они, как уже привыкли это делать всегда, обвили его шею, пальцы скрестились. Она улыбнулась со странным кокетством, сказала:
– Тебе хоть ведомо, как я тебя люблю!
– Ее мелодичный голос эхом отозвался от всех четырех стен комнаты.
– Я хочу всегда быть рядом с тобой...
– Оставь шутки, Гюльназ!
– Искендер попытался разнять ее руки.
– Так не пойдет. Положение очень тяжелое... Ты и сама это знаешь...
– Знаю. А сегодня еще стало известно, что фашисты взяли Тосно.
– Видишь, какие дела, - с грустью заключил Искендер.
– И какой отсюда следует вывод?
Гюльназ все еще пыталась прогнать его грусть. То ли почувствовав свет ее улыбки, смешанной с жаром все еще обвитых вокруг его шеи рук, то ли еще почему-то, но Искендер дрогнул: "Как быть? Что я должен делать?" Он заколебался. "Ведь я и сам не хочу, чтобы она уезжала... Но нет! Этого нельзя допустить".