Теперь все зависело от того, как поведет себя Байрам. Испытание предстояло серьезное.

Азизбеков посмотрел на него вопросительным и в то же время подбадривающим взглядом. Байрам понял его и попытался унять свое волнение.

– Что ты делал в эту пору на крыше?
– грозно спросил хмурый офицер.
– И для чего там эти лестницы?

Переводя вопрос офицера с русского на азербайджанский, Мешади вставил свое слово: - Мы не знаем друг друга...

Байрам, как ни в чем не бывало, простодушно ответил:

– Лестницы? Да, там, правда, две лестницы. Жара. Душно в комнатах. Люди спят на крышах. Для того и лестницы.

– Ну, а ты что делал на крыше?

Байрам замялся и опустил застенчиво голову.

На третьем этаже соседнего дома жила Елена Тихонова, делопроизводитель городской управы. Она была членом большевистской подпольной организации. Азизбеков давно познакомил ее с Байрамом. На случай провала, когда Байрам мог попасться на крыше, Елена должна была заявить, что любит Байрама. А Байраму следовало отвечать, что он приходит на свидания с ней по крыше, чтобы не узнали родители девушки.

Вот почему Байрам так искусно изобразил замешательство.

Байрам молчал, а жандармский офицер, предполагая, что уже уличил его, спросил ехидно:

– Чего молчишь? Попался и не знаешь, как выпутаться?

"Не попался бы я, если б не дожидался Мешади", - ответил про себя Байрам и с той же наигранной застенчивостью начал рассказывать любовную историю:

– Я ходил к другу...

– К какому другу?

– К моему сердечному другу... Она живет в соседнем доме, рядом, там, где застекленная галерея. Я поднимаюсь по лестнице и осторожно стучу к ней в окно...

– Ну, а почему же через крышу?

– Чтобы не видели родители. Они против нашей любви.

Азизбеков восхищался, слушая товарища. Байрам правильно играл свою роль. Положение офицера становилось все более затруднительным. Но с прежним гроэным видом он продолжал вести допрос, пытаясь показать, что не верит россказням Байрама.

– Я устрою очную ставку с жильцами дома, которым принадлежат лестницы, и с родителями девушки. Все равно, эти выдумки вам не помогут. Лучше сейчас же признавайся во всем!

"Не ахти какой умный следователь", - с радостью отметил мысленно Азизбеков.

В самом деле, жандармский офицер упускал из виду одно довольно важное обстоятельство. Он не догадывался спросить: почему же Байрам удирал? Именно этого вопроса и опасался все время Азизбеков. Родителей Елены нечего было бояться - они были в сговоре с дочерью и знали, как отвечать. А вот придумать, почему Байрам удирал, придется самому Байраму.

Потребовав перо, чернил и бумаги, офицер сел писать протокол.

Покончив с этим, он обернулся к жандармам и, указывая на Байрама, приказал:

– Взять его! Следствие уточнит все! Я уверен, что здесь состоялось тайное собрание. Этот Ромео с бакинской крыши назовет нам всех участников. Он обратился к Рашиду и Мешадибеку: - А вы, господа, зря утверждаете, что вам неизвестен этот лгун. Этим вы только ухудшаете его положение...

Когда уводили Байрама, Мешади незаметно переглянулся с ним: смотри, мол, держись крепче!

Глава четырнадцатая

Если бы Рахимбек хоть на миг усомнился в том, что жандармы задержат у сына участников тайного собрания, то не послал бы за полицией. Он оскандалился не только перед жандармами. И собственный сын и племянник теперь узнали, что он доносчик. Правда, после того как арестовали Байрама, Рахимбек окончательно уверился в том, что у него под носом тайком собирались люди, которых он ненавидел. Но, поскольку в руках у него не было никаких доказательств, ему пришлось идти на попятный.

Бек, разумеется, не поверил в любовные шашни Байрама с русской барышней Еленой Тихоновой и свое мнение по этому поводу высказал жандармскому начальнику. Но, с другой стороны, все допрошенные свидетели подтвердили рассказанное Байрамом и упорно стояли на своем.

Не только сама Елена, но и ее родители показали почти одно и то же. Родители девушки были разгневаны поведением своей дочери и просили наказать Байрама посуровее за то, что он опозорил их семью. Чем больше они гневались и жаловались, тем правдоподобнее становилось, что Байрам пришел ночью на свидание и ни о каком тайном собрании и не помышлял. А ему только этого и надо было.

Владельцы лестниц тоже подтвердили, что они сами оставили их на крыше.

Таким образом, куда ни кинь, а в глупом и смешном положении оказывался опять-таки Рахимбек. Отвечая на вопросы жандармского начальника, он бубнил одно и то же: