– Ничего нет такого, что ты знаешь, а я бы не знал. Хочу только убедиться - кто отдал приказ?

– Жюль, человек Шавана.

– Сколько вам заплатили?

– Пять тысяч вперед. И потом ещё пять обещали.

– Ну, их вам уже не получить. Молитесь, я сказал.

Музыка сотрясает стены, могут прийти соседи. Я обхватил левой рукой запястье правой и выстрелил сначала в лицо Бен Рифки, потом в лицо Салека. Тела их обмякли, привалились друг к другу. Я прикрутил звук и вышел, притворив за собой дверь. Никто не встретился мне на лестнице. Очутившись на улице Сан-Дени, я внезапно снова заплакал.

ГЛАВА 25

Баум принес откуда-то кофейник и налил мне черного кофе в чашку, на дне которой горкой был насыпан сахарный песок. Кофе оказался крепким, обжигающе горячим. Было шесть тридцать пять утра, за окнами - холод и мрак. Всю ночь валил снег, так он и лежал, не тая. Снегопад одарил город непривычной, мягкой тишиной - чистое белое одеяло приглушило городской шум. Был канун Рождества, Париж ещё спал в преддверии праздника. А в мрачных коридорах и скучных с виду кабинетах штаб-квартиры ДСТ царило оживление: Баум, воспользовавшись отсутствием Вавра, как бы в пику начальству вызвал на этот час чуть ли не половину персонала.

– Мне очень жаль, - пухлая рука сочувственно похлопала меня по колену.
– Вы были с ней близкими друзьями, да? Жуткий день был у вас вчера!

– Газетчики меня чуть с ума не свели, но я им даже благодарен. Я на них зло сорвал, легче стало. Хоть как-то отвлекся...

Он кивнул понимающе.

– Продолжаем действовать, как собирались - это ведь работа.
– Он закурил, пытаясь скрыть неловкость, - В моем распоряжении шесть машин, в каждой по двое сотрудников. Посмотрим, кого из этого списка мы застанем дома.

На листке девять имен: Альбер Шаван, Симянский, он же Радеску, Морис Бланк, Махмуд Бен Рифка, Махмуд Бен Баллем, Али Салек, Жюль Робертон, Жан-Франсуа Раве, Люк Делануа.

Бен Баллем это тот, кого я застрелил в доме Бонтанов и не решился признаться в этом Бауму. И о двух других вчерашних тоже не сказал.

– Раве - самозванец, который выдал себя за меня, - объяснил Баум. Бланк - один из тех, кто вас избивал. Делануа - малый из автошколы Марсо, а вот эти трое - из общества "Луна"...

Честно сказать, мне хотелось провалиться сквозь землю - я утаил правду от того, кто оказался настоящим другом. Но признаться я не мог и продолжал сидеть, стараясь согреть озябшие руки о чашку.

– Операция началась, с минуты на минуту узнаем, каков улов. Во всех машинах есть рации. Шарло?
– он поднял телефонную трубку, - Бонжур, старина. Есть новости? Пятерых взяли? А остальные где?

Баум помолчал, прижав ухо к трубке, потом сказал:

– Двоих арабов нашли убитыми, где третий - неизвестно.

– Кого ещё не хватает?

– Робертона!
– Баум хватил кулаком по столу, заорал в трубку: - Merde! Пусть Жоливе идет сюда немедленно, как только вернется. Так я и знал! повернулся он ко мне.
– Этот тип ускользнул! Убитые арабы - это скорее всего какая-нибудь местная разборка.

Я промолчал, пытаясь истолковать брошенный на меня острый взгляд Баума, - что-то говорило мне, что этого флегматичного с виду толстяка не проведешь.

К тому же в коридоре стало шумно: топот, голоса. Кто-то громко постучал в дверь, появился немолодой смуглый человек в длинном плаще, до самых глаз укутанный в вязаный шарф. Он явно был смущен и расстроен.

– Ну что там, Жоливе?

– Робертона дома не оказалось. Мы сначала звонили, потом стучали чуть дверь не вышибли. Наконец, разбудили консьержку, и выяснилось, что он вчера за границу укатил. У него, говорит, наклейки на чемоданах. Бразилия это она точно запомнила.

– Возвращайся туда, и пусть консьержка впустит тебя в квартиру. Если не захочет - заставь. И переверни там все вверх дном. Звони сразу, если найдешь что-нибудь любопытное. Отправь кого-нибудь в его офис - Итальянский бульвар, 48. Пусть спросит персонал, произведет обыск. Мы предполагаем, что этот Робертон служил связным между неким Брансоном и советской разведкой больше пока ничего сказать не могу. Все его передвижения, адреса в записной книжке - ну, словом, как обычно. И проверьте, не найдется ли в квартире или офисе бумага того сорта, на какой написано письмо для Брансона, полученное на почте в Конше - оно в нашей лаборатории. Проверьте все туристические агентства и билетные кассы - он мог улететь куда угодно, в Бразилию как раз вряд ли. Кстати, консьержка не сказала, он один был или с женой?

– С женой.

– Отлично. Ну, ступай.

Зазвенел внутренний телефон: сообщили, что привезли пятерых задержанных.

– С Альбером я, пожалуй, сам побеседую. Но вы останьтесь.
– Баум нажал кнопку:

– Приведите Шавана.

Шаван был небрит, без галстука. Какой-то парнишка ввел его в комнату и ретировался даже раньше, чем Баум жестом отпустил его...

– Привет, Альбер, - Баум и Шаван обменялись рукопожатием.
– Вы знакомы, не так ли?

Шаван усмехнулся лукаво: