– ... не может отправить человека на эшафот, - покачал головой Пуаро, - или, как в нашем случае, вытащить чью-то голову из петли. Леди Аствелл, если вы искренне верите в невиновность мистера Леверсона и ваши подозрения в адрес секретаря - не просто женский каприз, думаю, вы не откажетесь принять участие в одном маленьком эксперименте.

– А что за эксперимент?
– подозрительно нахмурилась леди Аствелл.

– Вы должны дать согласие на то, что вас на некоторое время погрузят в гипнотический сон.

– Господи, помилуй, для чего?!

Пуаро наклонился к ней.

– Знаете, мадам, я уверен, что эта ваша женская интуиция имеет под собой достаточно твердую почву - какие-то события, которые независимо от вашей воли зафиксировало подсознание. Только если я буду это утверждать, боюсь, вы мне не поверите. Поэтому скажу только, что эксперимент, который я задумал, может в значительной степени повлиять на судьбу этого злополучного молодого человека, молодого Чарльза Леверсона. Вы ведь не откажетесь мне помочь?

– И кто же погрузит меня в этот самый гипнотический сон?
– леди Аствелл подозрительно покосилась на Пуаро.
– Вы?

– Нет, один мой знакомый. Если не ошибаюсь, он должен появиться с минуты на минуту. А вот как раз, если не ошибаюсь, кто-то подъехал к дому. Вероятно, это он.

– И кто он такой?

– Доктор Казалет с Харли-стрит

– Он ... он настоящий доктор?
– настороженно спросила леди Аствелл.

– Нет, нет, он не шарлатан, мадам! Ведь вы именно это имели в виду? И вы можете вполне ему довериться.

– Ну уж ладно, - со вздохом заявила леди Аствелл.
– Конечно, все это чепуха и я ни капельки в это не верю, но раз уж вы настаиваете... Так и быть, я согласна. Пусть никто не упрекнет меня в том, что я не выполнила свой долг.

– Тысяча благодарностей, миледи.

Пуаро поспешно вышел. Через минуту он вернулся в сопровождении жизнерадостного, круглолицего человечка в очках. Внешность его несколько разочаровал леди Аствелл. Почему-то ей казалось, что гипнотизер должен выглядеть по-другому. Пуаро представил приехавшего.

– Ну что, - добродушно сказала хозяйка дома, - начнем представление? И как же все это будет?

– Очень просто, миледи, совсем просто, - пробормотал маленький доктор, - Немного откиньтесь на подушки ... вот так. Волноваться нет нужды.

– А я и не волнуюсь, - проворчала леди Аствелл, - Хотела бы я видеть, кому это удастся загипнотизировать меня против моей воли!

Доктор Казалет заулыбался.

– Конечно, конечно, но ведь вы же дали согласие, значит это не против вашей воли, ведь так?
– весело сказал он, - Так, отлично. Мсье Пуаро, можно вас попросить выключить верхний свет? Вам хочется спать, леди Аствелл, вы засыпаете ...

Он уселся поудобнее.

– Уже поздно. Вам хочется спать ... очень хочется ... веки тяжелеют, опускаются ... глаза постепенно слипаются ... слипаются ... слипаются. Скоро вы заснете ...

Низкий, монотонный голос его звучал как-то сонно, одурманивающе. Наконец он склонился вперед, внимательно вгляделся в лицо сидевшей перед ним женщины, потом, протянув руку, приподнял ей одно веко и с довольным видом кивнул.

– Все в порядке, - тихо шепнул он, - Продолжать?

– Конечно, прошу вас.

Доктор заговорил - теперь голос его звучал резко и повелительно.

– Вы спите, леди Аствелл! Но вы слышите меня и можете отвечать на вопросы.

Женщина на диване не шелохнулась - только в тишине комнаты прошелестел её ровный, бесстрастный голос.

– Да. Я слышу вас. Я отвечу на ваши вопросы.

– Леди Аствелл, я хочу, чтобы вы мысленно опять вернулись к тому вечеру, когда был убит ваш муж. Вы помните, что было тогда?

– Да.

– Вспоминайте. Вы сидите в столовой. Расскажите мне, что вы видите.

Леди Аствелл беспокойно заворочалась.

– Я расстроена. Мне немного не по себе из-за Лили.

– Да. Нам это известно. А теперь расскажите, что вы видите.

– Виктор съел весь соленый миндаль - что за мерзкая прожорливость! Завтра же скажу Парсонсу, чтобы больше не ставил тарелочку с миндалем на тот край стола, где он сидит.

– Продолжайте, леди Аствелл.

– Рубен сидит хмурый. Настроение у него окончательно испортилось, и, наверное, не только из-за Лили. Скорее всего, дела идут неважно. Виктор как-то странно смотрит на него.