– А так бывает? Вот здорово!
– ахнул Ренат.
– А чего же она Саню испугалась?

– Ну, во-первых, нервное перенапряжение, во-вторых, дело может быть и в Сашином облике, а потом, в усыпальнице настоящего святого, рядом с мощами, все чувства просыпаются!

На этих словах Вика стала приоткрывать глаза, и первое, что она увидела, был скелет, слегка прикрытый истлевшей парчой, на приступке за спиной Павла Павловича. Она теперь уже и не могла точно сказать, Саша ее напугал, или это был кто-то другой, кто-то еще...

С треском отломилась доска над головой Павла Павловича. Она присел на корточки, прикрыл голову ладонью. Над ними стояли люди.

– А где остальные, - вдруг спросила Вика, - Вас здесь ночью больше было.

Все молчали.

– А где тетя Тося? А где Лев Борисович?

Никто не ответил ей.

Быстро, по-одному спрыгивая в подпол, на мягкую мучную землю пещеры, люди проходили мимо них, мимо мощей святого чудотворца Филарета и исчезали в черном узком коридоре.

– Ася, где моя Ася, - настораживаясь все больше и больше, спрашивала Вика, все еще лежавшая на ступеньках, ведущих в небо.

Последним спрыгнул мальчик лет пятнадцати, которого Вика никогда раньше не видела. Он сказал:

– Бегите, ребята. Скоро нас хватятся. Ноги надо делать. А ту семью, которая утром по краю обрыва гуляла, сразу, как они про вас рассказали, забрали фрицы, вывели из церкви. Еще с ними несколько человек. Ну, не стойте, уведите же ее.

Вика еще долго боролась, пытаясь обратно поднять и отодвинуть доску, бросаясь в лаз, стараясь вылезти наружу через проем в стене. Выстрелы наверху прозвучали, когда она смирилась и дала себя увести.

Павел Павлович привел ее домой. Они шли открыто, по дороге, навстречу беспокойно проносившимся мимо грузовикам. Где-то со стороны Кубани, со стороны Краснодара ухали раскаты громовых орудий, Вике даже казалось, что ветер доносит многотысячное "Ура!", протяжное, остервенелое!

Она прошла мимо своего дома и направилась дальше, Павел Павлович решил, что она хочет к нему, посидеть в их доме, пока не отойдет от произошедших событий.

– Не боишься? Там большие чины, полковник ЭСЭС, адъютанты его.

– Мы незаметно.

– Ну, пойдем, моя хорошая, Лариса с малышкой нам чайку нальют, гренки испечем.

– Почему вы не уехали, может быть, Каменские бы с вами увязались бы. Теперь их нет. Софья Евгеньевна была хорошей учительницей, доброй. А Марк Семенович, он был хорошим врачом?

Павел Павлович кивнул и пошел во двор, оставив открытой калитку.

Вика машинально прошла мимо, остановилась только у последнего участка. Она надумала пойти вперед, к церкви, посмотреть, что там происходит.

Поскольку со времени побега заключенных прошло уже часа два, их, конечно, давно хватились, оцепили должно быть местечко. Она выглянула из-за боковых, самых дальних стволов, открывающих поляну, увидала, что поляна пуста. Значит, фашисты уехали отсюда. Нечего им больше здесь делать. Она подошла к церкви. Костер еще теплился, от него шел ванючий резиновый запах. Она стала обходить собор по краю холма, с трудом находя место, где можно бы поставить ступню, дошла до могильных крестов, легла на землю. Открытого отверстия на склоне видно не было. Она прочитала надпись на старом широком кресте. Поняла только имя и дату смерти: чдтв. Филарет, 1834.

Перепутала что-то бабушка. Не может же быть ей сто пятьдесят лет.

Она стала возвращаться, так же осторожно ступая на кочки, но тут взгляд ее упал вниз, и она закричала.

Внизу, на одном из уступов крутого отвесного склона лежало тело Аси. Тоненькое, легкое, оно как-то удерживалось на маленькой площадке, в то время как другие тела - тети Тоси, Льва Борисовича и Асиных родителей лежали у основания горы, далеко, так далеко, как будто они были уже не на земле, а где-то за пределами.

Вика закрыла рот ладонями, выдыхая, в них свои рыдания, не помня себя шагнула вперед. Мощная рука Павла Павловича подцепила ее предплечье, уволокла в безопасность.

– Уйдите! Мне больно!
– кричала Вика.
– Мне больно! Вот кровь на стенах. Кровь. Здесь в них стреляли, пускали пули. Здесь тащили. А ваш Бог на все это смотрел и радовался. Он любит мучеников. Он их не спасает. Он за людей решает, что тот свет прекраснее, чем этот. А он-то сам кто?! Изверг!!!

Вика орала, билась в истерике и пыталась стукнуть своим маленьким кулачком по красной кирпичной стене.