– Почему это?
– опешил я.

– Зло может запросто притвориться хорошим. Но притворяться злым трудно. Рано или поздно тебе предложат убить. И ты сделаешь это, чтоб не убили тебя. Вполне возможно, что тебе это понравится. Скорее всего понравится. И ты уйдешь на другую сторону, потому что там можно убивать просто так. И никто не спросит, зачем и почему. Зло легкомысленно, Добро же всегда взвешивает свои поступки.

Честно, я слегка обалдел от этого монолога. И это говорит мне тот, кто совсем недавно чуть не испытал на собственной шкуре всю доброту Адальберта? Блин, мне-то казалось, я последний из дураков, которые попались на эту удочку.

– И после всего, что произошло, ты все еще веришь, что добро безгрешно?
– поднял я брови.
– После того, как собственный учитель тебя предал? После того, как тебе вынесли приговор за преступление, которое и преступлением-то не назовешь? И ты все еще веришь в добро? Какой ты все-таки оптимист, - я почесал затылок.
– Знаешь, что я понял? Злой враг куда как лучше доброго. Не дай Бог мне заиметь врага со стороны добра. Хотя, сдается мне, с этим я уже опоздал.

– Почему?

– Почему опоздал?

– Нет, почему добрый хуже злого?

– Потому что от злого ожидаешь подлянки. А от доброго? Нет. И от него чаще всего получаешь зубочистку прямо в глаз. Зло честнее, чем добро, как бы парадоксально это ни звучало. Зло по крайней мере не скрывает своей жестокости. А тем временем чародеи под знаменем добра совершают такие ужасные вещи, которые и не снились Тимерхану.

– Хорошо, - вздохнул Дэниел.
– Приведи пример того, когда за правое дело убивали.

– Запросто, - я откинул волосы со лба.
– Инквизиция.

– Инквизиция?
– удивился Дэниел.

– Вот именно. Убивать можно, прикрывшись добрыми делами. Очистить землю от грязи. Обратить в свою веру, сжечь неверных.

– Это было не добро…

– Именно оно, - перебил я.
– Знаешь, Дэн, я тоже не верил, что добро способно торговаться за чью-то жизнь. Пока сам в этом не убедился. Теперь я никому не верю - ни злу, ни тем более добру.

Дэниел лишь вздохнул. Бедняга.

Ракел сидела на кровати, завернувшись в одеяло, и вид у нее был слегка пришибленный. Куда делась та обольстительница, при одном виде которой мужчины начинают выть и стучать ногами по полу?

– Спасибо, Дэрриен, - в ее голосе прозвучала такая теплота, что я удивился.

– За что? За то, что втянул тебя в такую передрягу?

– За то, что спас мне жизнь, дурачок, - ласково пропела она, спуская одеяло с плеч.

Похоже, настроение ее поразительно быстро меняется. Я торопливо пробормотал слова прощания и вышел, пока она снова не накинулась на меня. Честно, я бы с удовольствием, но мне как-то не по себе от такого поведения. Чувствую, что меня заставляют. А с меня принуждений за последние дни хватит. Сначала меня морально поимел Адальберт, а теперь еще и Ракел никак не может успокоиться. Кстати, Аргаив пообещал сделать все возможное, чтобы вытащить меня и свою сестру из этой передряги, и отправился в свою обитель за подмогой. Но, к сожалению, времени ждать его у меня совсем не оставалось.

Никто больше не держал меня в плену. Адальберт предоставил нас самим себе, и утром следующего дня я, Аменохеприти, Стюарт и Джемал - вся честная компания - двинулись на юго-запад, к мосту, соединяющему два мира воедино. За спиной у Джемала болтался мой меч, лезвие которого было завернуто в кусок ткани - мне оружие не доверяли по вполне понятной причине. Рубин поблескивал на солнце, пение постепенно усиливалось, но пока мне удавалось справляться. Джемал же объяснил, что для него меч относительно безопасен - по крайней мере до такой шизы, как у меня, точно не дойдет. Одна из причин - отсутствие зрения. Рубин имеет гипнотическое свойство, каждый, кто увидит его, неизменно падет жертвой его магнетического очарования. На Джемала в этом отношении меч, естественно, не оказывал такого воздействия. Зато Стюарт так и пожирал глазами рукоять, выглядывающую из-за плеча негра.

Вторая же причина - отсутствие физического контакта с мечом. Я заметил, что и Аменохеприти, и Джемал опасаются прикасаться к нему без куска ткани, обернутого вокруг руки или клинка. Если бы Адальберт не швырнул тогда мне меч и если бы я не был достаточно глуп, чтобы машинально его поймать, все было бы куда проще.

Итак, у меня было три дня на то, чтобы добраться до Тимерхана и снести ему башку. Хорошо, что другой берег недалеко, а то пришлось бы мне топать за тридевять земель. Хотя, лучше уж так, чем иметь дело с охраной или магическим полем. Да и вампиры меня, думаю, не забыли. Короче, вляпался я в редкостное дерьмо, не каждому доведется.

– Как вы думаете, у меня есть хоть какой-то шанс?
– спросил я у значительно приунывшей компании.

Заопускали глаза. Все, кроме негра. Тот опустил очки.

– Шанс есть всегда, Дэрриен, - наконец произнес Джемал.
– Просто далеко не каждый может им воспользоваться. Люди часто не замечают очевидного, хотя выход находится точнехонько у них под носом.

– Где?
– я скосил глаза.
– Ничего не вижу.

– Возможно, именно чувство юмора тебя и спасет, - вставил Амен.