– Вот именно.

– Не ты ли говорил, что оно меня погубит, а, Джемал?

– Каждая медаль имеет две стороны.

На этом разговор завершился. Никто больше не произнес ни слова, пока мы не дошли до моста. Что меня удивило, так это то, что в самый разгар дня никто не обращал на нас ровно никакого внимания. Я бы еще мог приписать это людскому эгоизму, но ведь за спиной Джемала висел "Каратель". Уж на такое любой полицейский бы обратил внимание. Но единственный встретившийся нам коп выписывал штраф мужичку на "субару" и нашу компанию удостоил лишь быстрым взглядом.

Так же вели себя и остальные. Лишь одна девица улыбнулась мне, и тут же ее лицо снова приобрело скучающее выражение. Я, конечно, не красавец типа Аргаива, но это уж слишком. Мальчик на велосипеде чуть не въехал в Стюарта, пробормотал извинения и умчался прочь, крутя педали так, словно за ним гнались все демоны Тимерхана, и он явно хотел, чтобы они его догнали. Никто не замечал моей грязной одежды (поваляйся-ка на кладбище, поныряй в канализацию - и не такое будет), ни грозно поблескивающего в лучах полуденного солнца оружия, ни серой летучей мыши, сидящей на моем плече. Люди просто ослепли.

– Что ты с ними сделал?
– повернулся я к Джемалу.

– Ничего. Они сами не хотят нас видеть. Их мозг отказывается воспринимать что-то необычное. Даже если сейчас перед ними возникнет огнедышащий дракон, они пробормочут в мобильник: "Извини, я немного задержусь" и спокойно обойдут его. В наше время человека ничем не удивить, потому что он сам отказывается открыть душу навстречу удивительному. Теперь люди молятся совсем другим богам. Имя им - мобильники, компьютеры и автомобили.

– Тоже мне боги, - фыркнул я.
– Если первые два мне ничего плохого не сделали, то к третьим я отношусь с опаской. Удивительно, почему твой "форд" и "Феррари" Аргаива не сломались по дороге.

– Хочешь сказать, ты плохо влияешь на транспорт?
– приподнял брови Джемал.

– Или он на меня, не знаю, - пожал я плечами.
– Но в машинах постоянно что-то ломается, стоит мне залезть в один из этих железных монстров.

– Это все твоя магия, - вмешался Амен.
– Мало кто из чародеев может спокойно обращаться с техникой. Магическое поле разрушительно действует на механизмы. Чем сильнее чародей, тем хуже для компьютеров и прочей дребедени.

– Охранник Тимерхана смотрел телевизор, - вспомнил я фаната бокса.

– Он мелкая сошка и вряд ли обладает достаточной силой. У Стюарта примерно такой же уровень магии.

Смело заявить такое тупоголовому громиле с кулаками размером с мою голову. Тем более если лично к вам этот громила питает особую неприязнь. Я ожидал, что здоровяк обидится. Ни фига.

– Тем лучше. Я бы ни за что не пропустил мачт по реслингу, - мечтательно протянул он.
– В скором времени надеюсь испробовать на тебе некоторые приемы, Лэйвери.

– Обломись, - парировал я.
– Дуэль не обычная драка, это мне уже популярно объяснили.

– Надежда умирает последней.

– После тебя.

– Хватит!
– рявкнул Амен мне в ухо.
– Развели базар! Сначала выполните поручение, а потом грызитесь сколько влезет!

– Мне никто никаких поручений не давал!
– набычился Стюарт.

– Ты можешь не помогать, но раз уж ты решил пойти с нами, то хотя бы не путайся под ногами! Еще не хватало магического взрыва от вашей ругани! Анпу на вас нет!

– Анпу?
– я наморщил лоб. Воображение тут же нарисовало мне грозного египетского бога.
– Анубиса, что ли? С ума сошел, он же бог смерти!

– Вот именно, - Амен завернулся в крылья.

Я нервно хихикнул. Интересно, когда меня будут убивать приспешники Тимерхана, придет ли ко мне смерть в черном балахоне? Или это будет бог с головой шакала и весами в руках, чтобы взвесить мое сердце? Или я просто увижу свет в конце туннеля? Как бы это не оказался поезд. Хотя мне уже будет все равно.

Крэклинг не очень широкая река, мост имел протяженность всего около сотни метров, но мы продвигались медленно, каждый шаг давался мне невероятным трудом. Я знал, что стоит мне ступить на тот берег, и моя песенка спета. Я не смогу повернуть назад. Не смогу отступить. Страх угнездился у меня в животе и ни в какую не хотел покидать свою жилплощадь.

И тем не менее я шел.

Мимо проносились машины, гудя на разные лады. Голубое небо нависало над нами, ярко светило солнце… А я шел навстречу своей смерти. И был более чем уверен, что эта дамочка не опоздает на свидание.

Разбудил меня тихий голос меча. Чудесное пение, но меня терзали смутные подозрения, что греческие моряки слышали примерно то же, прежде чем броситься в море. Я приподнялся на локте. Клинок стоял, прислоненный к стене, и сверкал в свете луны, падающем из распахнутого окна. Песня, которую не слышал больше никто, кроме меня, лилась мягкими волнами, призывая встать и подойти.