– Да что же вы тянете, мать вашу?.. – Шатов сбежал по ступенькам, схватил женщину за руку и потащил ее к дому. – Давай!

Женщина закричала, вырываясь, попыталась ударить Шатова свободной рукой. Закричал мальчишка.

Снова движение в глубине двора. Выстрел.

– В дом! – Шатов рывком бросил женщину к крыльцу и подхватил мальчишку. – Тащи дочку в дом!

Мать вскочила на ноги, шагнула к Шатову, протягивая руки, и на груди у нее вдруг появилась дырочка. Женщина упала, словно подкошенная.

Шатов обернулся и дважды выстрелил в сторону улицы, откуда, как ему показалось, прилетела пуля. Что же здесь происходит…

Это… Во дворе светло, уличные фонари дают достаточно света для того, чтобы Шатов мог видеть кровь, вытекающую из под мертвой женщины, скорчившееся маленькое тело на земле, выражение обреченности на лице отца.

Все застыло. Все замерло. Двигался только Шатов, пытаясь протиснуться сквозь вязкий неподатливый воздух. Ему нужно добежать до крыльца. Спрятать мальчишку. Спрятать…

Толчок, это мальчишка рванулся неожиданно сильно, чуть не вырвался.

– Не нужно, – сказал Шатов, чувствуя, что слова вылетают из горла медленно.

Им тоже трудно протискиваться сквозь пелену страха. Мальчишка перестал вырываться. Это хорошо. Еще два шага к дому. Шаг.

Шатов оглянулся через плечо и увидел, как отец, что-то беззвучно крича, поднимается на ноги, прижимая дочь к груди, и бежит к дому. Медленно, очень медленно, но все-таки, бежит. Бежит.

И какая-то тень появляется сзади него. Тень.

Пистолет сам поднялся на линию выстрела. Толчок в руку, медленно откатился затвор, выбрасывая гильзу. Тень исчезает. Попал? Нет? Это не важно. Шатов поднимается на крыльцо, вбегает в дом.

– Побудь здесь, – Шатов опускает мальчишку на пол.

Тот тихо ложится.

– Полежи здесь, – шепчет Шатов, – я сейчас. Я скоро. И папа сейчас придет, и сестричка…

Отец вбежал в комнату, Шатов захлопнул дверь и заложил ее ножкой стула.

– Что ж ты тянул? – Шатов обернулся к хозяину дома.

Удар. Перед глазами что-то полыхнуло. Шатов устоял на ногах, мотая головой. Еще удар.

Обожгло щеку.

– Ты что, с ума… – удар швырнул Шатова на пол.

Пистолет выпал из руки и отлетел в сторону.

Удар.

Шатов ударил в ответ. Суставы словно обдало кипятком. Еще раз. И еще. Но отец словно не чувствовал ответных ударов. Раз за разом его кулак обрушивался на лицо Шатова. Пока вскользь, будто мужчина ничего не видел перед собой.

– Пре… крати… – выдохнул Шатов.

Удар.

– Да что же ты, – Шатов перехватил руку противника и, заваливаясь на бок, вывернул ее в сторону. – Прекрати.

Мужчина рванулся, ударил ногой. Руки Шатова скользнули по его влажной коже. Встать. Нужно встать.

Его почти не видно – только черный силуэт. Вот этот черный силуэт рванулся, пригнувшись. Шатов ударил ногой. Силуэт отлетел к стене, но снова вскочил.

Удар. Шатов слишком поздно понял, что в руке у противника что-то есть. Боль в предплечье левой руки. Шатов вскрикнул. Что там у него – нож?

Еще выпад, Шатов метнулся в сторону, споткнулся и упал лицом вниз.

Все, резанула мысль, все. Шатов оттолкнулся от пола, под руку попало что-то холодное. Пистолет. Пистолет. Шатов перекатился на спину, пытаясь повернуть дуло к противнику, но не успел. Мужчина, что-то крича, навалился на него сверху, взмахнул рукой…

Шатов подставил под удар пистолет. Скрежет железа по железу – и пистолет отлетел в глубь комнаты. Снова замах, Шатов видит движение руки на фоне окна. Что-то заостренное, но на нож не похоже.

Не нож. Шатов поднял руку, обреченно понимая, что не сможет остановить удара. Силы оставили его. Нет. Нет.

– Нет! – закричал Шатов.

Черная рука на светлом фоне окна замерла. Тело, навалившееся на Шатова, дернулось и стало оседать.

Шатов оттолкнул его в сторону.

Все равно, что случилось. Все равно. К чертовой матери их всех. Пусть делают, что хотят. У него не осталось сил. У него совершенно не осталось сил на то, чтобы сопротивляться. У него даже не осталось сил, чтобы бояться.