Шрифт:
– Свет, ты чего?
– спросил Кастет.
– Все в порядке, Лешенька, - ответила Светлана, сдвинула флажок предохранителя и приставила ствол к щеке полковника Кишкина.
– Я обещала тебя убить, сука?
– спросила она, размазывая оружейное масло по бледной щеке полковника.
– Ну, обещала?
Полковник Кишкин что-то хрюкал, пытаясь увернуться от собственного табельного оружия.
– Обещала!
– подтвердила Светлана.
– А свои обещания я стараюсь выполнять.
Она отступила на шаг и, не целясь, выпустила в голову полковника Кишкина три пули. Что-то треснуло, брызнуло на траву, один глаз повис на какой-то жилке, но Светлана ничего этого уже не видела. Выронив пистолет, она жадно обнимала Алексея, целуя его мокрую от слез футболку, рыдая и бормоча какие-то непонятные, но добрые и жалобные слова, а он гладил ее по волосам и, кажется, тоже плакал, что-то шепча в холодное Светланино ухо.
Из кустов с разных сторон поляны вышли Годунов, Порфирин и Бессонов.
Паук-Порфирин и Кеша Бессонов остались возле бездыханных тел, а Саня Годунов подошел к Кастету.
– Леха, нашумели, уходить надо!
– Ага, - согласился Кастет, не отрываясь от дрожащей Светланы.
Годунов поднял полковничий «Макаров», аккуратно завернул в носовой платок и сунул в карман.
– Леха, Светлана, пошли!
– Пошли, - дуэтом сказали Леша и Светлана и снова поцеловались.
– Молодо-зелено, - вздохнул Годунов и начал подталкивать их к выходу с поляны…
* * *
Из ЦПКиО поехали на какую-то годуновскую квартиру. Из немногих слов я понял, что у Сани Годунова таких квартир, снятых на месяц, полгода или год было несколько, и он сам иногда не знал, где будет ночевать этой ночью.
У ворот парка их ждал «минивэн», за рулем которого сидел тот самый лысый мужичок с накрашенными губами, что пару дней назад пытался проникнуть в клуб «96». Сегодня мужичок был без макияжа, а лысину прикрыл лужковской кепкой.
Водитель хорошо знал город, потому что со знакомых улиц он внезапно съехал на незнакомые, а потом почти сразу мы очутились в районе новостроек, где все улицы одинаковы. У одного из одинаковых домов на одинаковой улице мы и остановились.
– Приехали!
– объявил Годунов и первым вылез из машины, подставив правую, живую, руку Светлане.
– Вот, - сказала мне Светлана, - это настоящий джентльмен. У него рука левая болит, а он все равно даме помогает, одной рукой! Учись, Кастет!
– Хорошо!
– пообещал я и обнял Светлану за плечи.
– Слушай, - она подняла голову и посмотрела мне в глаза, - я полковника убила, правда?
– Правда, - подтвердил я факт смерти офицера ФСБ.
– Сволочь, он меня трахнуть хотел!
– она уткнулась лицом в мое плечо, и футболка стала подозрительно влажной.
– Гад такой, убить его мало!
– А ты знаешь, я его понимаю.
– В смысле?
– В смысле, что я тоже не прочь… А теперь - боюсь!
– Дурашка! А хочешь прямо здесь? Пойдем куда-нибудь, хоть в ванную, закроемся… У меня тоже какое-то желание появилось, от нервов, наверное…
Квартира, которую занимал Годунов, была такой же стандартной и одинаковой, как типовой дом на заурядной, похожей на все другие, улице. Мебель, похожая на спичечные коробки, поставленные стоймя или положенные набок. Шкаф, сервант с сокровищем советской эпохи - сервизом «мадонна» и расшатанная полутораспальная кровать под облезлым покрывалом с драным тигром. Сейчас все это советское богатство казалось мне жалким подобием настоящей жизни и настоящих вещей, которыми можно пользоваться и получать от этого удовольствие и ощущение радости жизни.
Светлана с разбега бросилась на кровать, ударилась головой о деревянную спинку и вскрикнула:
– Я ушиблась!
– Ага, - сказал я и закурил.
– Ты должен оказать мне первую помощь, сделать искусственное дыхание и прописать постельный режим!..
– Ага, - повторил я, - только пойдем сперва выпьем с ребятами, посидим, поболтаем, а там видно будет, может, постельный режим и не нужен.
– Нужен, нужен, - сказала она уверенно, - я себя знаю!
Собрались в самой большой комнате квартиры, прежде она называлась, наверное, гостиной и здесь отмечались семейные праздники - дни рождения, свадьбы и юбилеи. Мы собрались, чтобы отметить убийство пяти человек - четырех сержантов из группы захвата и полковника ФСБ со смешной фамилией Кишкин…
– Это что, - сказал Годунов, поднимая очередную стопку, - я знавал человека по фамилии Жобин. Догадайтесь с трех раз, как его обзывали!
Все посмеялись.
– Жопа!
– сказала Светлана, которую быстро развезло после голодной тюремной пищи и переживаний сегодняшнего дня.
– Я сразу догадалась!
Посмеялись опять, уже громче и дольше. Вообще меня очень порадовало, что мужики как-то сразу, легко и быстро приняли Светлану в свой круг и относились к ней, как к младшей сестренке, то есть - существу женского пола, которое нужно опекать и о котором заботятся, но которое, при всей своей красоте и привлекательности, не является сексуальным объектом.
– Кстати, о фамилиях, - сказал я, когда все отсмеялись и принялись за добротную закуску, извлеченную из битком набитого холодильника «Розенлев».
– Саня, ты копался в сайтах «Русского пути», что там об истории партии говорится?
– А причем здесь фамилии?
– удивился Годунов.
– А при том, что партию основал не Романов-Черных, а некий тип со смешной фамилией Демушкин и инициалами А. А.
– Акакий Акакиевич?
– рассмеялся Годунов.
– Анонимный Алкоголик!
– вмешалась Светлана и решительно дернула меня за руку.
– Проводи меня, мне плохо!