–  Саня Годунов, тебе узнать все, что можно, об этом двойнике. Самое главное - чью морду ему пришили, это - самое главное. Остальное тоже важно - кто он, где он, кто заказчик, оплативший его операцию. Но самое главное - узнать, кого он сейчас изображает. Признаюсь, есть у меня одна мысль, но озвучивать ее пока преждевременно.

–  А мы?
– в один голос спросили Порфирин и Бессонов.

–  А вы пока в подчинении у Годунова, что скажет, то и делаете. И не бойтесь, без работы не останетесь!

–  А я?
– спросила Светлана.

–  А ты создаешь мне все условия для напряженной работы ума.

–  А что делать надо?
– подозрительно спросила она.

–  Отгонять мух, чесать пятки, ну, и вообще…

–  А вот «вообще» не будет, тебя это «вообще» только от дела отвлекает. «Вообще» только по окончании операции, - твердо сказала она.

–  Женщина, мы с тобой говорим на разных языках! Однако дальше… Саня, предоставь мне список филиалов «Русского пути», с точными адресами.

–  Нет проблем, - ответил Годунов, - сегодня же вечером. Если, конечно, выйдем отсюда.

–  Выйдем, - сказал я и сделал глоток пива.

* * *

–  Ша!
– Кирей стукнул кулаком по столу. Да так стукнул, что стоявший у приоткрытых дверей швейцар схватился за сердце и медленно опустился на стул.

–  Ша! Я сказал!
– Кирей обвел присутствующих суровым взглядом.
– И больше говорить не о чем! Хотите - о телках побазлаем, хотите - еще о чем, но эта тема закрыта!

Гена Есаул, давно уже готовый вскочить, достать ствол и пробиваться к выходу, начал потихоньку расслабляться. Он еще зыркал на тот край стола, где плотной кожаной группой сидел городской молодняк - бритоголовые насупленные мужики со злыми неумными лицами и пудовыми кулаками, зыркал, но убрал ладонь с рукоятки «ТТ» и даже сунул ствол поглубже за пояс.

Никогда не было такого сходняка в городе!

«Бардак, полный бардак!» - думал Кирей, еще раз обводя присутствующих взглядом. При Дяде Феде такого не было, но при нем и молодняк на сходы не ходил, игнорировал, считая воровские сходы пережитком советских времен, как Пленумы ЦК или заседания Совнаркома, а Дядю Федю, смотрящего по городу, назначенного Большим Сходом в советском о ту пору Грозном, чем-то вроде ожившего динозавра из фильма «Парк Юрского периода»…

Началось все с того, что молодых пришлось долго уговаривать, упрашивать, едва ли не умолять, чтобы они прислали хоть кого-нибудь на сход. Просто прислали, - послушать, что думают о жизни авторитетные воры.

А сход был нужен, очень нужен, много событий произошло в городе за последнее время. Как будто кто-то кинул гранату в старое болото, все перемутив и подняв со дна много грязи. Юбилей и появившийся перед юбилеем Господин Голова, покушение на Кирея и его «смерть», в которую все охотно поверили, арест и смерть в Крестах смотрящего Дяди Феди, коронация Кастета, теракты и последующие за этим аресты, частым ситом просеявшие уголовные ряды…

А потом молодые внезапно собрали свой собственный сход, арендовав под него ресторан в центре города и собрав в номера всех проституток с Невского, оставив таким образом «своих» ментов без ночного заработка. На этом-то сходе, больше похожем на пьяный купеческий гулеж середины XIX века с цыганами, шампанским и девочками, и было решено, что Кастета нужно мочить, а если он появится в городе, приставить к нему «топтуна», чтобы вызнать его тайные планы, найти деньги, которых, по общему мнению, у Кастета было немеряно, а потом замочить, чтобы другим неповадно было… Что не должно быть повадно другим, молодые решить не успели, потому что уже во всю предавались купеческому разгулу, но это никого и не интересовало. Главное было сказано - Кастета мочить! И с этим все согласились…

Все, кроме Кирея.

Всеволод Иванович Киреев не хотел смерти никому.

Он, по старинке уважал человеческую жизнь и предпочитал решать споры словами, а не стволами. Кроме того, он знал о Кастете много больше, чем кто-либо в городе, знал, что денег у него особых нет, и уж тем более нет многочисленных тайников с сокровищами, о которых перешептывалась питерская братва. И вообще, жизни Кирея и Кастета за эти месяцы так переплелись, что допустить его гибель Киреев не мог никак.

Поэтому он решил созвать большой сход, где будут не только молодые группировки, но и все уважаемые в городе люди, и снова поставить вопрос о Кастете, выслушав претензии молодых к Кастету.

Претензий на самом деле не было никаких, пути Кастета с молодыми никак не пересекались, и в их дела он не вмешивался, это Кирей знал точно, как знал и то, что молодые поднялись на Кастета только за то, что он был один, сам по себе, и по их молодежным понятиям поэтому должен был с кем-нибудь делиться. «Кто-нибудь» по их понятиям означало только их самих.

По счастью, незадолго до схода Кастет объявился в городе, сам вышел на Кирея и рассказал ему о подлянке органов. Доказательств не было, были только слова, но Кирей верил Кастету и думал убедить остальных в его правоте.