– Слава Богу! – облегченно вздохнул Шарль, увидев Рене, который, как ни в чем не бывало, ждал их, стоя на весьма опасном участке тропы. – Ты не ушел далеко! Будь осторожен!

– Я уже понял! – Рене показал рукой вперед, на неудобное для прохождения место. – Надо помочь девушке! Темно, и ветер крепчает!

Проводник хотел сказать, что сделает это сам, но слова застряли у него в горле. Что за чертовщина творится сегодня?! Неудивительно, что Мари взволнована.

С необычайной легкостью Рене преодолел опасное место и, разведав дорогу, вернулся обратно.

Девушка тоже увидела, что большой широкий камень перегораживает проход. Его скользкая гладкая поверхность казалась ненадежной. Камень нависал в пространстве над глубоким провалом. Вниз лучше было не смотреть. Мари затошнило.

– Дальше этого места дорога вполне подходящая, – уверенно сказал Рене, понимая ее состояние. – Достаточно просто переступить, чтобы оказаться в безопасности. Смелее! Я помогу!

В сумерках Мари не могла видеть его недоброго прозрачного взгляда. Она оглянулась на Шарля, но проводник молчал, как будто воды в рот набрал.

– Давайте, переступайте! Вниз не смотрите! – сказал Рене, протягивая ей руку.

Он занял устойчивое положение, крепко упершись в скалу коленями.

Делать было нечего. Мари прикинула, что придется нагнуться к самому камню, чтобы сместить центр тяжести тела. Она подошла к краю и выбирала место, куда надо было поставить ногу. Прямо над этим местом сгустилось облако неуверенности.

– Мари! – Рене подал ей руку, демонстрируя, что она может смело перешагивать через провал.

Она колебалась, но подала ему руку, уступая прочно укоренившемуся в глубине ее существа мнению, что всегда можно полагаться на мужскую силу. Мари готова была поклясться, что чувствует всем своим телом жгучий, проникающий в самое сердце взгляд Алена, но не могла разгадать, о чем он говорит ей.

– Это все нервы, усталость и напряжение! – решила девушка.

Рене слегка потянул Мари вперед, и ее точка зрения сместилась. Камень, перегораживающий проход, оказался прямо перед ней. Все внутри нее вдруг оборвалось, – изменить положение тела она уже не могла, и в этот же миг рука Рене отпустила ее. Затопившее Мари отчаяние сменилось безнадежностью. Одними глазами она еще держалась за выступ, чуть выше, и тут же поняла, что глазами никто не может удержаться. Она окуналась в пустоту. Сознание померкло, а тело падало вниз…

Она проследила какие-то мгновения его полета. Показалось, что Ален подхватил ее на руки, прижимаясь губами к ее похолодевшему лицу.

– Ну, вот и настоящая смерть! Она совсем не такая, как придумывал Ален! – подумала Мари, удивляясь, как она еще может иметь какие-то мысли.

– Это конец. Она упала, – без всякого выражения сказал Рене.

Он все еще ощущал след выскользнувшей девичьей руки в своей ладони.

Шарль просто остолбенел. Они оба оказались вне времени, продолжая находиться в тех же позах.

– Спускайся! – крикнул проводник, к которому вдруг вернулась способность говорить и двигаться.

Он знал, что за завалом камней, чуть левее, есть пологий склон. Мужчины спускались молча, обливаясь потом, полностью лишившись соображения. Как ни странно, Рене чувствовал то же самое, что и Шарль. Впервые в жизни оба не смели думать, зная, что первая же мысль подскажет им, какую картину они застанут внизу.

– Здесь… – одними губами произнес Шарль.

Они оба стояли над телом Мари.

– Ничего не видно, – прошептал Рене, разглядывая лицо и руки девушки.

Проводник вдруг ощутил нестерпимый приступ ненависти к своему спутнику. Кулаки сжались. Еще секунда, и он ударил бы его, изо всех сил! Развернувшись, Шарль увидел лицо Рене… искаженное гримасой таких жестоких эмоций, что вторично замер на месте. Ненависть порождала ненависть, она пылала в воздухе, как невидимый и страшный пожар. Мужчины не думали о распростертом перед ними теле, – они оба думали о той ненависти, которую должна была бы в эту минуту испытывать к ним Мари. Она лежала такая красивая, бледная, с рассыпавшимися по камням светлыми волосами, неловко подвернув одну ногу.

Рене отвернулся и прошел несколько шагов прямо к каменной стене. Упершись в стену лицом и руками, он дико, громко завыл, срывая вековой запрет мужчинам плакать, пытаясь облегчить невыносимое чувство вины.

Шарль молча сидел на камне, неподалеку от тела Мари. Он не мог отвести глаз от ее ног в белых шерстяных носочках, выступающих из горных ботинок маленького размера.

Рене с трудом успокоился. Впервые за время своего появления в горах, он подумал об Алене с пониманием. Чем-то Мари задела и его самого. Может быть, своей юностью и чистой, наивной доверчивостью. Он давно забыл, что доверие и любовь все еще существуют! И что совершенно не похожие друг на друга существа могут проникаться друг к другу этой непонятной, необъяснимой симпатией, такой приятной, способной растопить самые твердые и холодные сердца.